За все грехи - [22]

Она сворачивает в переулок и, пройдя его, сразу оказывается на Пьяцца деи Синьори – в центре сплетен и тусовок, скрытом за занавесом средневековых зданий. Здесь всегда кипит жизнь, повсюду мелькают знакомые и незнакомые лица. То здесь, то там проходят импровизированные показы мод, на которых хвастаются брендовыми шмотками, – невероятное буйство форм, красок, голосов и запахов, оглушающее своей театральностью.

Под Лоджией она натыкается на детей, которые кричат и толкают друг друга, а рядом стоит целый взвод мамочек в праздничных нарядах. Линда обходит их, едва не наступив кому-то на ногу, и наконец видит столик со своей компанией.

Центральная фигура – Карло Битто, оглядывающий всю площадь, как будто сканируя пространство. Он адвокат и великий tombeur de femmes[4], мог бы написать трактат – сколько попок он… потрогал руками. Справа от него – доктор Раффаеле Дзанон, молодой пластический хирург, которого прозвали «графом» за его элегантность. Рядом с ним – Сальво Джуффрида, «сицилиец», кем работает – непонятно, но зарабатывает кучу денег и вращается в финансовых кругах.

С другой стороны стола, между двумя пустыми стульями, сидит звезда журналов «королева Северо-Востока» Валентина Фалкомер со свежей укладкой. Всем своим видом она показывает, как ей здесь скучно. Она ведет спортивную программу на канале «Антенна тре», самый популярный местный канал в Венето, и славится тем, что меняет парней каждую неделю.

– Всем привет! – здоровается Линда, чмокает каждого и садится за столик.

– Смотри-ка, какие люди, блудная дочь вернулась! Ты куда пропала? – верещит Валентина. – К тому же, детка, тебе не кажется, что ты поздновато? У нас уже пошел второй круг спритца.

– Ну ты же знаешь, среди нас есть и такие, кто работает, – парирует Линда, указывая на себя.

Кстати, думает она про себя, перед выходом забыла проверить, делают ли еще те стенные панели из корня дерева с геометрическим рисунком. Они бы замечательно смотрелись…

– Вы только послушайте! – врывается в поток мыслей Линды Раффаеле, отправляя в рот золотистую чипсу. – Да ты же работаешь в день от силы часа три…

– О, доктор Хаус заговорил! – отвечает ему Карло. Он на мгновение отрывает взгляд от площади и смотрит на Линду, выражая солидарность. В ответ она не выдерживает и хохочет. Раффаеле вызывающе смотрит на адвоката.

– Прошу прощения, но я сегодня целый день сиськи пришивал – закончил только полчаса назад. С утра и до восьми вечера!

– Везет тебе! Он еще жалуется… – Карло мечтательно закатывает глаза. –  Вот я сегодня разбирался с разделами имущества и разводами всяких параноиков.

– Уверяю тебя, не такое уж это и приятное зрелище, – отвечает Раффаеле, поправляя шарф из белого шелка на загорелой шее. – Одно дело – когда они упругие, зарыться в них носом, и совсем другое – разрезать и посмотреть, что внутри.

Он делает вид, будто раскручивает гайки. Карло смеется.

– Фу, какие грубияны, – комментирует Валентина, бросив на них мрачный взгляд. Она шарит в своем iPad, открывает «Газетта делло Спорт», и кажется, что ей это безумно интересно.

– Ты покрасилась? – Линда трогает ее за прядь волос и отпивает глоток спритца на основе «Кампари», который для нее заказала Валентина. –  Тебе идет, – говорит она, хотя это звучит и не очень убедительно.

– Забей, – тут же отзывается Валентина с недовольным видом. – Ужасный цвет. Я страшно зла на Альдо!

И она рассказывает о своей трагедии. Линда внимательно выслушивает ее. Она попросила своего парикмахера всего лишь слегка ее покрасить. Потом увлеклась чтением журнала со светскими сплетнями, а когда посмотрела в зеркало, было уже слишком поздно: вся голова в желтую полоску. А через час в таком виде – она в прямом эфире перед многотысячной аудиторией! Настоящая драма, которой Валентине не терпелось с кем-то поделиться.

– Не знаю, может, это потому, что он расстался с Фаусто, – продолжает Валентина, качая головой, – но Альдо точно в последнее время не в себе.

– Фаусто? – внезапно оживляется Линда.

– Да, пианист, – отвечает Валентина.

Тот самый Фаусто? Фаусто, с которым с недавнего времени встречается ее дядя Джорджо? Она чувствует, как оливка из коктейля попадает не в то горло, а лицо будто каменеет, но старается не подавать виду.

– Они встречались три года, – продолжает Валентина. – Все об этом знали.

– Понятно, – коротко отзывается Линда.

Она скрещивает руки на груди, чтобы показать, что разговор окончен, и поворачивается к Сальво.

– Ты случайно не разговаривал с Але? – спрашивает Линда.

– Нет, – отвечает он.

– Зная его, если он и придет, то как минимум через час.

– Это да…

Линда вздыхает. Опаздывать – у них с Алессандро общая черта.

«Уж не забыл ли он о встрече?» – думает она. Это не впервой.

Линда хорошо знает, так уж устроен Алессандро: ему трудно верить, никогда не знаешь точно, где он в данный момент находится, даже если клянется, что здесь рядом за углом.

– Я видел его репортаж из Ханоя в прошлом выпуске «Traveller»[5], – говорит Сальво с восхищением.

Несмотря на то что живет на севере уже пятнадцать лет, его сицилийский акцент еще уловим. Для него это повод для гордости.