За волной - край света - [6]
Шелихов кинулся к Ивану Андреевичу Лебедеву — Ласточкину. Толстосум был Иван Андреевич, да и пайщик Северо — Восточной кампании. Как–никак, а компаньон. Надежду имел Григорий Иванович — Лебедев поможет.
Однако, когда поднимался Шелихов на крыльцо лебедевского дома, шаг придержал.
Крыльцо было видное. Резное, пиленое, изукрашенное петухами да точеными полотенцами. Крыша шатром. Шелихов пальцами дерево потрогал. Сосна сочилась смолой, но было видно, что крыльцо сделано на века. И все же не красота крыльца задержала Шелихова. Стучался не в первую дверь и оттого только и нахмурился, свел брови над переносьем. Остановился на верхней ступеньке. Просить — не дарить. Дарящий еще, может, и возрадуется, что человека оделил, а просящий всегда голову склонит, а в душе у него до боли скребанет жесткими ногтями. Голову клонить никому не хочется.
Молодой приказчик, вертевшийся подле крыльца, с любопытством взглянул на Шелихова, Григорий Иванович поймал его взгляд и с силой рванул дверь. Ступил через порог. «Ну, народ, ловок, — подумал, — просителя по спине, знать, видят».
Хозяин встретил ласково. Морщинки на лице распустил в радушной улыбке, усадил за стол.
Принесли самовар.
— Народ у тебя, однако, Иван Андреевич, — легко сказал Шелихов, — шустрый.
— А что такое? Чем обеспокоили?
— Да вот поднимаюсь на крыльцо, а малый во дворе глянул, как ноги спутал.
Лебедев вопросительно брови поднял.
— Я к тому, — сказал Шелихов, — что с просьбой к тебе. Так малый этот, видать, приметил.
Иван Андреевич довольно бороду огладил, рассмеялся:
— Это хорошо. Других не держим. Оно, Гриша, всегда надо видеть, кто в дом несет, а кто из дому норовит утянуть. Похвалю малого. Молодца. А ты с какой же просьбой? — Наклонился к самовару. Пустяковина какая–то его заинтересовала. Свой самовар, знать, впервые разглядел.
— Иван Андреевич, деньги нужны.
Не хотел тянуть Шелихов. Прямо в лоб о больном запросил. И насторожился. Ждал ответа.
— Оно, милок, понятно, — пожевал губами Иван Андреевич. — Они всем нужны… Отродясь не видел человека, который бы сказал, что ему деньги ненадобны.
Глаз Ивана Андреевича за густыми бровями не было видно. Вперед выглядывала борода.
— Вот так–то, — крякнул. Лицо у него затуманилось. Задумался купец.
Шелихов повертел на скатерти ложечку. На стене у Ивана Андреевича постукивали часы. Громко, отчетливо отрывали у времени минуты. Ложечка, посверкивая, вертелась в пальцах. Молчать дальше было нельзя. Не хотелось больно шапку ломать Григорию Ивановичу, однако он пересилил себя.
— Галиот снаряжаю, — сказал. — Оснастку обновить надобно, да и судно ремонта требует, поселенцы на новых землях и скот, и зерно ждут, котлы, железный скарб иной. Что лишнее говорить — все знаешь.
Иван Андреевич губы сложил в куриную гузку, посвистал соловью, что в клетке на окошке прыгал. «Фью, фью!»
Шелихов ждал. В груди щемило. Велика была нужда. Как рукавица наизнанку вывернись, но деньги вынь да положь. А парок из самовара рвался, и купец за текучим маревом вроде бы колыхался, то удаляясь, то приближаясь или вовсе закрываясь туманцем. Понять, о чем думает хозяин, было никак нельзя. «Ишь ты, — решил Шелихов, — самовар с секретом, знать».
Иван Андреевич оборотился радостным лицом к гостю:
— Лихой, лихой соловушка… А поет как, подлец! Заслушаешься. Ты утречком приходи. Он на восходе солнца больше играет. В пять колен высвистывает. За него уже и деньги предлагали. — Подмигнул. — Ну, да этих денег тебе, наверное, маловато будет… А так я отдал бы, отдал соловья, хотя и певун…
Обстоятельно, на растопыренных пальцах поднял блюдце, подул на горячий чаек.
Разговор гнулся в разные стороны, как лозина на ветру.
— Иван Андреевич, — вновь начал Шелихов, думая уже, что, знать, не случайно на крыльце запнулся. Настойчив стал. Раньше за ним напора такого не замечалось. Это после Питербурха озлился, шел напролом, — Выручай, — сказал Шелихов, — выручай.
«Уломать, непременно уломать надо купца, — подумалось Григорию Ивановичу, — на месяц, два всего–то и нужны деньги. Там как–нибудь обернемся».
Лебедев улыбку согнал с лица, сухими губами отвердел. Тоже не хотел валять дурака. Полоснул гостя взглядом.
— Красно говоришь, Гриша, — сказал, — а складу нет. Нет, — качнул головой. — Это тебе прыгать надо, а я свое отпрыгал. Не взыщи. Мне на верное дело только и можно идти, а так: чет, нечет — не по годкам игра. Не по годкам… Не дам денег, но советом помогу.
Вот так — не получился разговор.
Григорий Иванович сомневаться сомневался, но все же верил в Лебедева. Иван Андреевич в делах был дерзкий, с жесткой хваткой. Оборотист.
— Да ты, Иван Андреевич, в рубашке родился, — сказал еще более напористо, — дашь деньги — и за тобой другие пойдут.
Лебедев покашлял в кулак и в другой раз посвистал соловью. Сказал, глядя в упор на гостя:
— Это только говорят, Гришенька, что человек в рубашке родится. Нет. На свет все голенькие производятся. И уж от человека зависит — оставаться ему голеньким всю жизнь или рубашку он на плечи обретет. Так–то.
Помолчали. И каждый, глаз не поднимая, думал о своем.
«Щелкнул меня по носу старик, — встало в мыслях у Шелихова, — да оно бы черт с ним. Дело, дело горит».
Этот номер журнала посвящен 50-летию Великой Октябрьской Социалистической Революции.На 1-й стр. обложки — рисунок П. ПАВЛИНОВА к повести Юрия Федорова «Там, за холмом, — победа».На 3-й стр. обложки — рисунок Г. МАКАРОВА к рассказу К. Алтайского «Ракета».
Высокохудожественное произведение эпохального характера рассказывает о времени правления Бориса Годунова (1598–1605), глубоко раскрывает перед читателями психологические образы представленных героев. Подробно описаны быт, нравы русского народа начала XVII века.
Роман из истории Петровской эпохи. В центре повествования — сподвижник Петра I, дипломат П. А. Толстой, жизнь которого была примером самоотверженного служения России.П. А. Толстой остался в истории как деятель, действовавший на грани риска и мудрой расчетливости, как один из блестящих умов своего времени. Сложны, противоречивы коллизии его жизни: посол при султанском дворе в Константинополе, узник знаменитого ужасами Семибашенного замка, глава Тайной канцелярии, приводившей в трепет самых мужественных, и падение в бездну черной тюрьмы Соловецкого монастыря.Роман написан ярким, образным языком, с превосходным знанием исторических, реалий.
Русские мореплаватели и купцы давно стремились проникнуть к Тихому океану в поисках торговых путей на Восток. Еще в 1648 году экспедиция Семена Дежнева открыла пролив, разделяющий Азию и Америку. Однако из-за тумана самой Америки увидеть не удалось.Первыми русскими, которые оказались на тихоокеанском побережье Северной Америки были участники экспедиций Витуса Беринга и Алексея Чирикова в 1741 году на кораблях «Святой Петр» и «Святой Павел». Тогда были открыта Алеутские и Командорские острова, произведена первая разведка берегов Аляски.
Имя Григория Ивановича Шелихова неразрывно связано с освоением русскими поселенцами курильских островов и Аляски. В 1777-1794 гг. он, совместно со своими компаньонами, снарядил около 10 экспедиций к берегам Северной Америки, считая при этом, что «открытые новые земли есть продолжение земли российской...» О жизни и приключениях первых жителей «Русской Америки» рассказывает новый роман известного писателя-историка Юрия Фёдорова.
Историческая повесть М. Чарного о герое Севастопольского восстания лейтенанте Шмидте — одно из первых художественных произведений об этом замечательном человеке. Книга посвящена Севастопольскому восстанию в ноябре 1905 г. и судебной расправе со Шмидтом и очаковцами. В книге широко использован документальный материал исторических архивов, воспоминаний родственников и соратников Петра Петровича Шмидта.Автор создал образ глубоко преданного народу человека, который не только жизнью своей, но и смертью послужил великому делу революции.
Роман «Доктор Сергеев» рассказывает о молодом хирурге Константине Сергееве, и о нелегкой работе медиков в медсанбатах и госпиталях во время войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».
Из предисловия:Владимир Тендряков — автор книг, широко известных советским читателям: «Падение Ивана Чупрова», «Среди лесов», «Ненастье», «Не ко двору», «Ухабы», «Тугой узел», «Чудотворная», «Тройка, семерка, туз», «Суд» и др.…Вошедшие в сборник рассказы Вл. Тендрякова «Костры на снегу» посвящены фронтовым будням.
Эта книга написана о людях, о современниках, служивших своему делу неизмеримо больше, чем себе самим, чем своему достатку, своему личному удобству, своим радостям. Здесь рассказано о самых разных людях. Это люди, знаменитые и неизвестные, великие и просто «безыменные», но все они люди, борцы, воины, все они люди «переднего края».Иван Васильевич Бодунов, прочитав про себя, сказал автору: «А ты мою личность не преувеличил? По памяти, был я нормальный сыщик и даже ошибался не раз!».