За тридевять земель - [75]

«Ана-Тереса была права, предупреждая о возможности неожиданных встреч, при которых свободно можно угодить под стрелу атлатля», — одновременно подумали Лешек и Ветка, когда копыта их лошаков, ведомых в поводу, прогромыхали по мосту из туго натянутых бычьих кож, перекинутых через глубокую пропасть. Краснокожие воины в набедренных повязках из козьей кожи с суровыми каменными лицами препроводили их до резиденции Помпонио...

Вообще-то мятежные индейцы весьма благосклонно относились к россиянам, которые одаривали их детей, а при случае заступались и перед монахами-францисканцами. Часто симпатичные и приветливые язычники оказывали промышленным добровольную помощь, как в путешествиях, так и в работах на ранчо или в самом Россе. Краснокожие, подарившие Дмитрию Завалишину «пояс вождя», говорили ему, что в случае распространения территории русской колонии, хотя бы и к северу, они целым племенем переселились бы туда.

Хозяин и гости молча сидели на домотканых шерстяных одеялах, дожидаясь, когда принесут пристойные такому случаю яства: хмельной ягодный напиток толоачо и дурманящие лепешки из мякоти кактуса — пейотль. На плечи Помпонио, несмотря на довольно теплое время, была накинута шкура пумы мехом внутрь, на ногах — мокасины из оленьей кожи — обувь легкая и исключительно удобная при скитании по узким горным тропам или обманчивым лесным дебрям. Рядом лежало опахало из совиного хвоста — непременный атрибут апихойбо. Пожилая индианка, прикрытая одним травяным жгутом, обернутым несколько раз вокруг бедер, поставила пищу и пошла прочь из типи. Помпонио знаком указал гостям, что можно приступать к трапезе. Чик-о сидела на корточках поодаль. Теперь на ней была красивая, украшенная иглами дикобраза короткая юбочка из шкуры серны с узорчатым пояском и бахромой.

— ...Ружья и еще раз ружья — вот все, что нам нужно,— повторял Помпонио, перебирая, словно четки, белую снизку вампума.— Но где их взять? У нас одни ножи и атлатли. С ними много не навоюешь. А нам нужны ружья, свинец и порох. Где их взять? Разве что у рыжего Йорта. Но ему нужно золото!

— Разве шкипер торгует оружием? — спросил Ветка. Тойон только плечами пожал.

— Бостонец будет торговать чем угодно и с кем угодно, хоть собственной душой с самим дьяволом, если у того будет достаточно золота. Он ненавидит нас, это правда. И не устает при случае повторять: «Эль мехор индио, эс эль индио муэрто» (Самый хороший индеец — это мертвый индеец). Но за золото...

— Откуда у него может быть столько оружия?

— А вы загляните в трюмы его «Изабеллы», в крюйт-камеры и бомбовые погреба. Я как-то полюбопытствовал...— Возведя глаза к закопченной конусообразной верхушке типи, Помпонио многозначительно присвистнул.

— До нашего «Приюта Сатаны», как называют наш лагерь йори, им не добраться,— добавил он немного погодя.— Но от этого не легче нашим братьям в неволе...

— А если золото будет?..— впервые подал голос Лешек Мавр.

— О! Тогда мы победим тамариндос! И выгоним их с земель наших предков вместе с проклятыми монахами! Кровью своей заплатят за свои злодеяния и подлые предатели — вакеры! — гневно воскликнул он. Но тут же погасил свою вспышку.— Золота, увы, нет...

Чик-о переводила. Римма слушал молча, мало что понимая, но кое о чем все же догадываясь...

Приглашенные Трофимом Лопотовым, помощником правителя и приставником Российской колонии, тойоны дружественных калифорнийских племен сидели в просторной горнице, где на широком, покрытом узорной скатертью столе заранее расставлены были ставцы и скудельники со всевозможными угощениями.

Хорошо зная индейский обычай никогда не начинать разговор с того предмета, который тебя собственно интересует, Лопотов повел речь окольным путем. В конце концов пришел он к тому, что россияне-де имеют в мыслях основать некое заведение, для которого потребны будут руды разные...

— Прослышан я, что в старое время миссионеры отыскивали где-то оные, имели в горах свои разработки. Небезлюбопытно было бы взглянуть на те места...

— Апихойбо хочет идти по пути черных балахонов? — после довольно длительного размышления спросил тойон Гем-ле-ле.

Припомнив, что именно так называли индейцы отцов-иезуитов, первыми из европейцев обыскавших эти земли, приставник согласно кивнул.

Тойоны снова надолго замолчали, будто мысленно советуясь друг с другом. Наконец Гем-ле-ле, обращаясь к молодому тойону с более светлым, нежели у всех прочих индейских вождей, цветом кожи, видимо кабокло, промолвил:

— Я сказал. Теперь, может быть, скажет брат мой Бледный Желудь... Тойоны Вале-лие-лье и Аамат-тин согласно закивали, одобряя столь мудрое решение своего старейшины.

Чу-чу-оан, слегка помедлив, словно припоминая что-то, повел свой рассказ. Начал он издалека, с малопонятного предания о вражде Духов Гор и Духов Подземелий. Долго говорил тойон-кабокло, повествуя своим причудливым гортанным голосом про таинственные города Сиболлы, скальные башни и золотые замки, бесследно исчезнувшие великие цивилизации хохокам, каньон Мертвецов — дель Муэрто, руины, говорящие человеческими голосами, пещеры Мумий и долины, где обитает могучий дух ветра Йапонча. Много еще о чем поведал молодой вождь. Разум индейца, как известно, редко прибегает к обобщениям; необходимо большое скопление фактов и весьма частое их повторение, прежде чем осознает он их во всем значении. Неожиданно прервав свою речь, Чу-чу-оан обратился к Лопотову: