За тебя. Вернуть - [19]

Сказать по правде, желания возвращаться не было. То, чего я так боялась: тоска по дому, по друзьям — все это было, но не до такой степени, чтобы задумываться о путевке в Москву. Наверное, я слишком жадная и мне просто было обидно бы покидать мир, полный новых неожиданных возможностей. Мир, где были те, кто стал так дорог и без кого сложно представить жизнь.

— Иди у меня за спиной, — шепнул на ухо Каин, делая левой рукой соответствующий жест. Я послушно перестроилась и тайком выглядывала сбоку, пытаясь увидеть, что его могло насторожить.

Впереди и в хвосте шли охранники обоза, несколько подобранных пассажиров сидели в телеге, торговцы занимали другую телегу, жадно обсуждая цены на товары.

Простая предосторожность?

Постоялый двор принял разношерстную нашу компанию теплом, тремя свободными комнатами и обещанием скорого ужина.

До этого мне никогда не доводилось выходить за ворота Старного, и я с некоторым любопытством разглядывала окружающую обстановку, людей и нелюдей.

Постоялый двор на деле оказался стандартным гостиничным комплексом с несколькими постройками — конюшня, два здания, где размещались комнаты для гостей, часть из которых занимал обслуживающий персонал, столовая, она же общий зал, куда сразу попадал страждущий до еды и кровати.

Я заняла покои с левой стороны коридора, Каин взял комнату напротив, а рядом с дядей через две двери поселились мальчики.

Отведенное под спальню помещение было маленьким с одним-единственным светильником, внутри которого билось магическое пламя бледно-розового цвета с золотым ореолом, едва чадя, как потухающая свеча. С таким освещением даже вещи разложить проблематично. Узкая кровать напоминала нары, но на проверку оказалась вполне сносной. На единственный стул с целью просушки были развешаны куртка с шапкой и шарфом. Я зажгла еще несколько светлячков, чтобы суметь привести себя в порядок после дороги. Сняла два свитера и штаны, сменив их на длинное простого кроя шерстяное платье со шнуровкой на груди. Расплела растрепавшуюся косу, сделав незамысловатую мальвинку. Волосы за полтора года здорово отрасли на природных шампунях, спускаясь ниже поясницы, стали гуще и покладистее. Красота да и только. Щеки в зеркале горели яркими пятнами и щипали. Хоть зима здесь была менее суровой, нежели в столице России, но к полету я была явно не готова.

Ума не приложу, что надо делать с обморожением. Да и губы все потрескались. Придется обращаться за помощью к Тавию, он «довольно сносно», по его признанию, разбирался в травах. А потому мы частенько ходили вместе ранним утром или глубокой ночью искать невероятно важные растения с утомительным распорядком дня и личным предпочтением в цветении.

Болезненно улыбнувшись отражению, шагнула за порог и направилась в общий зал, где был назначен сбор и ужин.

Мужчины уже заняли дальний стол и сделали заказ на четверых. Настроение воцарилось ниже некуда, поэтому мы молча смотрели по сторонам. Я приметила две семейные пары с детьми и группу из пятерых мужчин. Последние выпивали спиртное и громко гоготали над пошлыми шутками, мешая другим мирным постояльцам. В дали комнаты был разведен огонь в камине, пламя жарко потрескивало, стреляя красными искрами. Сама столовая освещена также скудно, как и моя комната, положение спасал только живой огонь.

На барной стойке, свесив короткие ноги в грязных сапогах, появился местный бард, затягивая заунывную песню, подстать метели за окном.

Спутники еще больше приуныли, и положение не спас даже подоспевший горячий ужин. Есть совершенно не хотелось, и я печально ковырялась вилкой в большой тарелке с картошкой и мясом. Да уж, кормят здесь на убой.

— Поешь, — Каин минут пять наблюдал за тщетными попытками размазать еду по бортикам и все же решил вмешаться. — Глаза блестят, — заметил он, когда я повернулась к нему. — Температура есть? — на лоб легла холодная ладонь, по телу тут же прошел озноб. — Приехали, — подытожил дядя, видимо, все-таки опознав наличие температуры.

— Приехали, — согласилась я, делая неуверенные попытки затолкать мелко нарезанную картошку с морковкой в рот.

— У меня вроде есть нужные травы. Посмотрю потом, — пообещал Тавий, доедая свою порцию и уже нацеливаясь на нетронутую мою. Я без зазрения совести поменяла наши тарелки местами.

Вер вздохнул.

Ему, вероятно, совершенно не улыбалось задерживаться на постоялом дворе.

Когда закончили ужин и решили подниматься наверх, я испросила у разносчиц мед и малину, уповая на самолечение в одиночестве, и налила с собой чашку кипятка.

Усевшись в комнате на кровать, в одночасье залила в горло кипяток с лечебными ингредиентами. Тепло мягко расползлось по телу, веки потяжелели, предвкушая целительную ночь.

Когда платье было сменено на длинную в пол ночнушку, в дверь поскреблись. Сердце ухнуло в живот моментально. Мальчишки обычно бодро стучали, дядин стук вообще невозможно спутать с другим. Медленный, четко разбитый. Кто еще может зайти?

— Кто? — спросила я, отходя подальше.

— Для вас просили передать лекарства, — ответил мужской голос.

Верно, Тавий растормошил запасы трав, над которыми долго колдовал, собирая в дорогу самое необходимое.