За столпами Геракла - [50]
На разных островах архипелага и даже в различных частях одного и того же острова характер расселения коренных жителей и пришельцев был неодинаковым. Так, Гаспар Фрутуосо, португалец, живший в конце XVI века, сообщает, что на Пальме в одних поселениях жили аборигены, а в других португальцы и кастильцы. На северо-востоке Тенерифе, по данным записей нотариальной конторы, участки местных жителей были расположены чересполосно с участками переселенцев с материка. На юге же этого острова значительная часть населения не была порабощена, не подверглась переселениям и была расселена компактно.
В рассматриваемом столетии, как правило, на местах прежних поселений закладываются города, начинается строительство соборов и церквей.
В жизнь аборигенов интенсивно внедряется европейская культура, особенно право. В частности,, довольно быстра распространился среди коренного населения, прежде всего среди его зажиточной части, характерный для Испании обычай — составление завещаний. Однако традиционные верования и обряды еще долго сохранялись в пережиточной форме среди аборигенов. Так, довольно долго бытовал на островах обычай мумификации умерших и захоронения мумий, завернутых в тонкие сшитые мешки или циновки, в труднодоступных пещерах. Об этом свидетельствует показание, данное в декабре 1505 года одним из жителей Гран-Канарии суду инквизиции. В показании говорится, что за три года до суда «свидетель этот видел... в пещере, где обычно хоронили канарцев, много черепов и костей канарцев; видел он также в одной пещере мертвого, как ему показалось, канарца, который был положен туда, притом умершего недавно; и показалось ему, что под ним и сверху него были циновки, и был одет он в тамарко... и что он позвал одного своего товарища, чтобы тот посмотрел, и тому показалось подозрительным это, так как за 20 лет до этого остров был завоеван и все канарцы являются христианами; он сообщил об этом некоему Мартину Банесу, португальцу, и тот сказал ему, что не следует удивляться, так как он то же самое видел в пещере, а ранее полагал, что канарцы — истинные христиане» [Serra-Ráfols, 1959, с. 15].
Характерно также, что спустя 20 с лишним лет после завоевания Тенерифе испано-канарское население этого острова продолжало с уважением относиться к бывшим племенным вождям. В относящихся к этому времени записях приводятся подробные сведения о еще здравствующем вожде Диего де Адехе, его родственниках, его жилище, овраге, где находится принадлежащий ему источник воды, а также сведения о жилищах, где когда-то обитали вожди других племен, земле, которую они засевали, и т. д.
Сказанное в данной главе относится главным образом к коренному населению островов, покоренных во второй половине XV века. Автохтонное население Лансароте, Фуэртевентуры и Иерро, завоеванных еще Жаном де Бетанкуром, в XVI веке почти исчезло: аборигены вымерли, смешались с пришельцами или выехали с родного острова.
Как уже говорилось выше, подавляющее большинство мужчин из числа коренных жителей архипелага были истреблены при его завоевании, вывезены в Европу или погибли из-за невыносимых условий рабского труда. Таким образом, культура автохтонного населения как бы переливалась в культуру нового общества благодаря местным женщинам. Аборигенки вступали в брачные связи с конкистадорами и колонистами. Кроме того, многие из них становились наложницами европейцев.
Проведенные исследования выявили широкое распространение на архипелаге в настоящее время фамилии Бетанкур. Особенно высока доля лиц, носящих эту фамилию, на Лансароте, где долгое время жил Масиот де Бетанкур. Известно также, что этот сеньор женился на знатной уроженке острова, а его внук Масиот II в начале XVI века вступил в брак с племянницей вождя Гальдара.
В XVI–XVII веках, как и прежде, периодически совершались пиратские набеги на архипелаг. Пираты различных европейских государств отправлялись на Канарские острова с целью грабежа и захвата в рабство местных жителей. Французы, а с конца XVI века и англичане делали это нередко «попутно», направляясь с подобными же намерениями в Новый Свет или ожидая суда, возвращавшиеся оттуда с награбленным имуществом.
С середины XVI столетия активизируют свою деятельность и корсары государств, существовавших в то время в Северной Африке. Их «пиратские корабли... были священным флотом ислама» [Маркс, Объявление войны, с. 167]. Борьба этих государств с мальтийскими рыцарями породила «ту систему пиратства, благодаря которой алжирские корсары стали внушать столь большой ужас на Средиземном море и которой в продолжение столь длительного времени должны были подчиняться христианские государства» [Энгельс, Алжир, с. 102]. Выходя в океан, алжирские корсары неоднократно совершали пиратские набеги и на Канарский архипелаг. Например, во время набега, совершенного в мае 1618 года, с островов Лансароте и Гомера было вывезено более 900 их жителей.
Иные пираты, корсары и флибустьеры обосновались на Канарских островах, используя их как базу для нападений на проплывающие мимо суда.
Колониальная экспансия и пиратские набеги еще более сократили численность аборигенов. В XVI веке с исчезновением основной массы коренного населения, по-видимому, был утрачен и их язык. Однако отдельные слова автохтонного происхождения сохранялись в быту канарцев еще длительное время.
