За стенами собачьего музея - [43]

— Господи, Гарри, где ты был? Сегодня вечером мы ужинаем с принцем Хассаном, сыном султана. — Фанни валялась на постели нагишом и смотрела по телевизору трансляцию теннисного матча. Сама она никак не была похожа на человека, который куда-то спешит.

— А я думал, что мы должны встретиться с ним в Целль-ам-Зее.

— Так и есть, но он прилетит сюда специально, чтобы пообедать с нами. Здесь ведь, кажется, есть сарийский ресторан?

Услышар это, я замер как вкопанный, забыв даже снять шля.. у.

— Слушай, а он, случаем, не «Баззаф» называется, а?

— Да, кажется так. А чего ты кричишь?

— Нет, ничего. — По-прежнему в шляпе, я прошел прямо в ванную и проглотил сразу пять желудочных таблеток.

С султаном Сару я в первый раз тоже встретился в ресторане «Баззаф», только в Лос-Анджелесе. К несчастью, один богатый сарийский предприниматель почему-то решил, что миру просто необходимо познакомиться с кухней его родины, и вот этот садист открыл по всему миру целую сеть ресторанов «Баззаф». Они всегда очень дорого отделаны и используют только лучшие продукты, но то, что я ел в тот вечер, было просто каким-то дурным сном из обжигающих соусов, зловещего вида овощных блюд типично армейских как по составу, так и по цвету (хаки), и довольно подозрительного на вид мяса. Впрочем, довольно подробностей. В ресторан мы отправились с Бронз Сидни, аппетита которой хватило бы на десятерых, но когда мы наконец поднялись с подушек и медленно потащились к выходу, было заметно, что даже она потрясена. Когда мы оказались наконец в машине, она с трудом выдавила из себя только две сентенции: (1) Никогда не обедай, сидя на подушках, и (2) Этот обед был хуже даже нашего развода.

Приняв желудочные таблетки, я посмотрелся в висящее на стене ванной комнаты зеркало, приветственно коснулся кончиками пальцев шляпы и спросил сам себя, как дела. Этой процедуре научил меня отец, еще когда я заканчивал школу. Посмотри сам себе в глаза и попытайся понять, каким сегодня тебя видели окружающие. Не ищи на лице прыщики или торчащие из носа волоски: это первое, что следует делать утром и последнее — перед отходом ко сну.

— Пока тебя не было, звонил какой-то тип из сарийского посольства, весь сам не свой, и сообщил, что Кумпол отказывается есть мясо, — пожаловалась за моей спиной Фанни, пока я еще торчал перед зеркалом. Мы смотрели друг на друга в его нейтральной зоне. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, невысокая женщина с хорошо знакомыми мне чашечками грудей и довольно широкими бедрами. Мне всегда нравилось сжимать в объятиях ее тело и смотреть на нее, особенно когда мы занимались любовью. В такие моменты Фанни обычно закрывала глаза, и на лице ее появлялась ангельская улыбка, зато ее тело, будто принадлежа какой-то совсем другой женщине, сотрясалось, изгибалось и, как мне казалось, будь у него возможность, пустилось бы порхать по комнате, подобно отвязавшемуся воздушному шарику. Мне частенько даже приходилось сдерживать ее. Она всегда утверждала, что и знать не знает ни о чем таком и что за свои кувырки и другие телодвижения она не отвечает.

— В костюме Евы ты выглядишь более чем аппетитно. Она улыбнулась и посмотрелась в зеркало.

— Что ж, спасибо. Кстати об аппетите: разве Кумпол не любит мясо?

— Нет. Венаск всегда кормил его многослойными бутербродами, поэтому он предпочитает смешанную пищу. Я обычно кормлю его куриным салатом или ветчиной с пряностями. Слушай, а этот парень случайно не оставил своего телефона? Надо бы позвонить ему и рассказать, чем кормить собаку.

Кстати, Фэн, должен тебя предупредить, что если здешний баззафовский ресторан хоть немного похож на своего лос-анжелесского близнеца, то тебе лучше заранее подготовиться. Это настоящая помойка.

В соседней комнате зазвонил телефон. Она повернулась и пошла к нему.

— Наверное, это опять из сарийского посольства. Небось хотят сообщить, что Кумпол и икру есть отказывается.

Я отправился вслед за ней.

— Какую икру? Ты что, посоветовала им дать ему икры?

— Конечно. Правда, я сказала — только попробовать. Ты же кормишь его солеными картофельными чипсами! Алло?

Я ждал, что она тут же передаст трубку мне. Вместо этого она долго слушала, потом медленно опустилась на край постели, все так же плотно прижимая трубку к уху.

— Безумие какое-то! Стрела! Папа, ты это серьезно? Ладно. Подожди минуточку. Подожди, говорю, секундочку! — Она прикрыла трубку ладонью. — В мою мать на показе мод угодила стрела! Сейчас она в больнице. Состояние стабильное. Врачи говорят, что она поправится. Невероятно, правда?

— Стрела! Как же это случилось? — Мои губы начали растягиваться в недоверчивой улыбке. Я просто ничего не мог с собой поделать.

— Не вижу в этом ничего смешного, Гарри.

— Тогда почему же ты сама улыбаешься?

Она тряхнула головой и снова заговорила в трубку. Через двадцать минут Фанни уже была одета и даже почти снова упаковала свои вещи.

— Мать отправилась на показ мод, где несколько манекенщиц появляются на подиуме в костюме Робин Гуда. Они выходили на подиум с луками и стрелами и делали вид, что стреляют в присутствующих. Мило, да? И кто, по-твоему, сидел в первом ряду? Ну конечно же, моя мамочка. А в кого, по-твоему, угодила стрела, когда одна из этих идиоток случайно отпустила тетиву? В мою мамочку. Теперь-то я понимаю, что имел в виду Уорхол под «жертвами моды.»