За Синей рекой - [6]

Зимородок подобрал с пола одеяло, свернул его и затолкал в торбу. Кожаную фляжку велел наполнить сидром и привязать к поясу. Остальные вещи пренебрежительно назвал «хламом» и посоветовал оставить в трактире.

Поначалу Зимородок думал, что Марион будет на каждом шагу спотыкаться, ныть, жаловаться, требовать привалов, обедов, и заранее заготовил несколько убийственных фраз, которыми намеревался подбадривать свою спутницу. Но язвить, к удивлению Зимородка, не понадобилось. Марион почти перестала хромать и, лишившись большей части своего скарба, заметно повеселела. Шла себе и шла вслед за Зимородком, стараясь не отставать.

Прежде Марион никогда не бывала в лесу. Лес – это такое место, где с неосмотрительными девочками происходили разные страшные вещи. Эти вещи назывались «случаями из жизни».

Например, одна девочка пошла как-то раз в лес и зашла слишком далеко. В чащобе она повстречала лесную тетеньку, которая была вся зеленая и лохматая. И не успела бедная девочка оглянуться, как у нее уже отгрызли ручки и одну ножку, а на лице обглодали нос и уши. И вот в таком-то виде, на одной ножке, она и припрыгала домой. Но дома ее никто не узнал, и даже мама сказала: «Ты не моя дочка».

Однако тот лес, по которому вел ее Зимородок, был светлым и казался каким-то обжитым. Между деревьями петляли приветливые тропинки. Пару раз попадались старые кострища, заботливо обложенные камнями.

Постепенно лес становился гуще, все тропинки исчезли, кроме той, по которой они шли, да и та сделалась едва заметной. Лиственный лес сменился хвойным. То здесь, то там высились огромные, в человеческий рост, муравейники.

Внезапно до слуха путешественников донесся странный звук: низкий хрипловатый голос то тише, то громче тянул бесконечную, на трех нотах, песню. Зимородок не обратил на этот звук никакого внимания, а Марион не на шутку струхнула. Но тут Зимородок махнул рукой в ту сторону, откуда доносился голос, и сказал:

– У Скрипучего Дерева сделаем привал.

– Я, кстати, не устала, – заявила Марион.

Зимородок никак не отреагировал.

Они вышли из ельника, прошли краем маленького ржавого болотца и углубились в заросли ольхи и осины. Зимородок освободился от дорожной сумы и колчана и уселся на землю. Марион нерешительно остановилась возле него.

На сильном ветру осины непрерывно кричали и стонали почти человеческими голосами. Но даже и этот шум не мог заглушить монотонное пение Скрипучего Дерева.

– Что стоишь? Садись, – сказал Зимородок. – Выпьем сидра и передохнем. Не воображай, пожалуйста, что вся дорога будет такой простой. То, что было до сих пор, – это еще не лес. Сюда часто захаживают люди – за хворостом, за ягодами. А настоящего леса ты еще не видела.

– А и увижу – не испугаюсь, – ответила Марион, блеснув глазами.

– Дай-ка лучше сюда фляжку. – И Зимородок сделал несколько больших глотков.

– А кто это там кричит? – помолчав, спросила Марион.

– Это? Это тролль Голодное Брюхо. Кричит: «Где мой обед? Где мой обед?»

– Ты что, совсем глупой меня считаешь?

Зимородок затрясся от беззвучного смеха.

– Ладно… Это скрипун. Такое дерево. Никогда не слыхала о креслах из скрипуна? Говорят, их очень ценят в больших городах. Такое кресло поначалу просто скрипит, а там, глядишь, начнет запоминать кое-какие слова, примется отвечать… Год-два – и с ним уже можно вести беседу. Купит такое кресло какой-нибудь одинокий чудак и болтает вечера напролет…

– Значит, у нас дома отец вроде скрипуна, – задумчиво произнесла Марион.

– Почему? – поразился Зимородок.

– Бывало, сядет вечером, после ужина, мама ему – одно, другое… А он: «А… а…» – Марион очень похоже изобразила скрипучий звук, который издавало дерево.

– А твои родители тоже ткачи?

– Кстати, как ты догадался вчера, что я ткачиха?

Зимородок хмыкнул:

– По ногам. У тебя сильные щиколотки. Это от станка.

Марион подобрала ноги поглубже под юбку. Ей вдруг стало не по себе. Показалось, что этот чужой человек знает о ней все. А чего не знает, о том с легкостью догадается.

Раньше у Марион не было времени рассмотреть своего спутника более пристально. Теперь ее внимание привлекли многочисленные охотничьи трофеи, которыми Зимородок щедро украсил свое одеяние. Он охотно удовлетворил любопытство девушки, и Марион сделалась обладательницей полезных сведений о том, как выглядят перья свиноптицы, коготь тигрового крота и нижний клык саблезубого быкоеда.

– Ну что, поболтали и будет. – Зимородок поднялся. – До Зозули путь еще неблизкий, и хорошо бы нам добраться до него засветло.

И снова он шел впереди, а Марион поспевала следом.

Лес действительно стал куда менее приветливым. Болотистые участки сменялись осиновыми рощами, в ушах стоял шум беспокойной листвы.

Уже смеркалось, когда они очутились на краю огромного болота. Впереди мерцал крохотный огонек – это и была избушка Старины Зозули.

Передвигаться по болоту оказалось куда труднее, чем по лесной тропинке. При каждом шаге Марион проваливалась по щиколотку, а пару раз ухнула по колено и таким образом лишилась левого башмака. К счастью, идти оставалось уже недолго.

На фоне розовеющего закатного неба вырисовывались чахлые деревца. Среди них выделялось большое, похожее на многорукого великана. На его нижней ветке гнездилось странное существо – вроде крупной птицы. Марион не покидало неприятное чувство, что оно с сонным любопытством наблюдает за ними.