За синей птицей - [59]
Марина сразу позабыла о Птенчике.
— Неужели это правда? — тревожно спросила она. — Но ведь я только сегодня разговаривала с начальницей КВЧ Галиной Владимировной, и она мне — ни слова… Просто обидно: только начало все налаживаться, и вот тебе — увозят.
Маша удивленно посмотрела на своего бригадира:
— Вот ты какая чудная… То плакала: пойду к капитану, от бригады откажусь, а теперь вроде как расстроилась.
— Нет, этого не может быть… — не слушая Машу, продолжала Марина. — Мне Галина Владимировна сказала, чтобы я выявила, кто из девушек может участвовать в концерте самодеятельности… Мы уже и программу подготовили. Я наметила Лиду, тебя с Соней, хотела Галю Светлову просить…
Маша не понимала, что случилось с ее бригадиром? Тут бы радоваться надо, что эта гора с плеч свалится, а она словно бы расстроилась. Впрочем, девчонок действительно жалко… Колготные они, конечно, так ведь какой с них спрос?
— Может, еще враки все, — попыталась она успокоить своего бригадира. — Мне счетовод вещстола сболтнула. Говорит, что ей вчера велели готовить списки нашей бригады на сдачу тюфяков, одеял и прочей муры. А такое бывает только перед этапом. Да чего ты распсиховалась? Ну, дадут тебе другую бригаду. Вот бригадир третьей на волю уходит. Чем тебе не бригада? На втором месте после Эльзы. А не дадут, так еще лучше: сделала своих сто двадцать пять процентов и сиди себе в бараке, книжечки почитывай. Хорошо, спокойно… Самая муторная эта работа — бригадирство!
— Да, конечно, — уныло согласилась Марина. — Ну ладно, пойдем спать, холодно что-то стало…
Но уснуть сразу не могла.
Она лежала в постели, подложив под щеку ладони, и смотрела, как шевелится на противоположной стене большая тень тети Васены. Дневальная вязала на спицах, и каждый раз, когда заканчивала ряд и вынимала спицу, тень принимала фантастические очертания — словно какая-то невиданная птица нелепо взмахивала крыльями и все хотела и не могла улететь. В бараке было тихо, тепло и даже уютно. Самодельный абажур из марли, окрашенный акрихином, разливал вокруг бледно-лимонный свет, по-домашнему уютно светлели на окнах марлевые занавески и белые салфеточки на тумбочках. Все это стало уже привычным, обжитым, и так не хотелось, чтобы через какое-то время в этом бараке поселились другие люди, может быть лучше, а может быть и гораздо хуже, чем эти сумасбродные, неуравновешенные, но уже «свои» девчонки.
Марина слабо улыбнулась: вот уже и «свои», а давно ли она хотела отказаться от них? Давно ли пренебрежительно называла их сбродом? Вот тебе и «ушла в свой угол»! Ничего у вас не получилось, Марина Николаевна, ничего!
Марина повернулась на другой бок. Неужели их все-таки отправят? Конечно, это должно было случиться — рано или поздно… Но почему Галина Владимировна ничего не сказала? Почему она предложила Марине составить программу концерта? «Скоро начнем репетировать, а вы пока порасспрашивайте девушек, узнайте, кто может принять участие в концерте…».
Капитан ни разу не вызвал ее за все это время. Сначала Марина нервничала: почему не вызывает? Почему не спросит, как идут дела? Потом поняла: Белоненко знает о всех делах бригады не меньше, чем она. Не вызывает, — значит, дела у нее не так-то плохи. Неужели он не мог сказать ей, что бригаду ее скоро отправят? Или здесь так полагается — даже такую малость и то держать в тайне? Много позднее Марина узнала, что отправка заключенных из одного лагеря в другой или даже перемещение внутри лагеря должны действительно сохраняться в тайне. Она узнала, что некоторые заключенные, желая избежать этапа, делают все, чтобы отдалить свой отъезд: прячутся в день отправки, заставляя дежурных и коменданта искать их по закоулкам всей зоны, под нарами, в цехах, на чердаках бараков. Некоторые наносили себе телесные повреждения, вызывали искусственное заболевание, симулировали… Но ничего этого Марина пока не знала, и в ее душе все больше и больше поднималась обида на капитана Белоненко. «А еще говорил о взаимном доверии. — Она тяжело вздохнула. — Нет уж, какое там может быть доверие у начальника к заключенной…».
А сон все не идет… Марина приподнялась и оглядела барак. Спят девчонки… И Маша спит. А она вот не может.
«Ну да, гражданин начальник, я не хочу с ними расставаться. Да и они тоже не захотят… Нет, я не хочу сказать, что они меня уж очень полюбили, но мы уже успели сдружиться. Вы улыбаетесь, гражданин начальник? Хотите напомнить о нашей первой беседе?».
…Надо считать до тысячи, говорят, что помогает при бессоннице. А в общем-то — напрасно она мучается.
Никому: ни смешной и взбалмошной Клаве Мышке, ни лукавой Нине Рыбаковой, ни Соне Синельниковой, — никому из них даже в голову не придет погрустить при расставании со своим бригадиром. Она называет их «наши девушки», она вот не может заснуть сейчас, думая о предстоящей разлуке, а они? Они-то считают ее «своей»? Ведь это слово имеет для них особое значение. «Свой» — это прежде всего означает такой же вор, как они сами. «Свой» — это значит тот, кто живет по их диким «законам». Все остальные для них — «фраера». И Марина для членов своей бригады тоже «фраерша». А как же вот Маша Добрынина… Воровка, которая «гремела» в районе Марьиной рощи, имела несколько судимостей, нарушала режим, уже будучи в заключении, — эта Маша Соловей стала теперь другим человеком. И сейчас она уже не «Соловей» — «авторитетная воровка» с Марьиной рощи, а милая, чудесная девушка, хороший товарищ, одна из лучших производственниц лагерного подразделения капитана Белоненко. Что же заставило ее пересмотреть прошлое и вдумчиво заглянуть в будущее?
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.