За ширмой - [9]

Она все же пыталась, без веры и надежды, пробить его мозг, покрытый непробиваемым шлемом самодовольства и цинизма, но в его глазах была бездонная непробиваемая пустота.

– А на кой мне любовь эта? Что я с ней делать буду? Там, где любовь, там ответственность, обязательства. Зачем мне жизнь усложнять? И вообще, дамочка, вы мне изрядно надоели. Может, вы сумасшедшая?! – он нажал кнопку, и стекло медленно поползло вверх. В этот момент длинноногая нимфа как раз запрыгнула в машину, мотор заревел, и они скрылись за поворотом, где не было ни ответственности, ни обязательств.

Она посмотрела им вслед, взглядом полным тоски и печали. Еще больше сгорбившись, побрела дальше.

Плач ребенка привлек ее внимание. Она пошла на шум. Ветер дул в лицо, застилая глаза. Слезы текли непрерывным потоком, то ли от ветра, то ли от боли, которой внутри уже не хватало места. Возле большого магазина в ярком свете витрин она увидела семейную пару. Он кричал своей спутнице резкие слова, обвиняя ее во всех своих бедах. Ни прохожие, шарахающиеся от его криков в сторону, ни мужское достоинство, которое у него обязательно где-то было, его не останавливали. Слова, закрашенные черным цветом, слетали с уст и ударялись о ее лицо осколками. Она молчать в ответ не хотела. С перекошенным ртом, как ракеткой отбивают теннисный мяч, била по каждому его слову, отбрасывая их обратно. Рядом стоял малыш трех лет и плакал взахлеб. Его глаза были наполнены слезами и страхом.

– Что вы делаете? – с ужасом спросила она, подходя ближе. – Что вы делаете, на вас смотрит ваш же ребенок! Ваш сын. Он боится и плачет, неужели вы не слышите и не видите?

Четыре глаза, переполненные ненавистью и злобой, обратились к ней. Пауза длилась секунды. Первым пришел в себя мужчина.

– Ты кто? И что тебе надо? – злобно, не церемонясь спросил он, пристально глядя ей в глаза.

– Я никто. Но ваш малыш напуган.

– Если никто, то и двигай дальше, – прорычал он в ответ.

– Вы каких-то пять лет назад клялись друг другу в любви, – тихо продолжила она, не обращая внимания на хамство. – Что же вы делаете сейчас?

Вы умудрились за это короткое время уничтожить свою любовь и уничтожаете и его любовь, и к вам, и к себе, – она перевела взгляд на маленького человечка, который вцепился в мамину руку и тихо хлюпал носом.

Воцарилась тишина. Они смотрели на нее удивленными, но пустыми глазами.

– Вы не имеете права издеваться над ним. Он любит вас. Любит искренне, чисто, безвозмездно. Вы ответственны перед ним. Вы его родители. Вы не имеете права унижать и оскорблять друг друга. Почему вы это делаете? Ведь еще недавно вы любили, ценили, уважали. Что случилось сейчас? Быт заел? Денег не хватает? Зачем вы криками и хамством топчите это чувство, которое дарится свыше?

Мужчина, тихо буркнув что-то невнятное себе под нос, перехватил руку ребенка и пошел прочь.

– Мы сами разберемся, – рявкнула злобно женщина и пошла за ними следом.

Услышали они ее? Нет. Не услышали. Завтра, когда он опять устанет на работе, а у нее закончится помада и деньги, с еще большей силой разгорится новый конфликт, пойдут в ход новые оскорбления. А через год он бросит ее с малышом. Она останется одна с ребенком и ненавистью ко всем мужчинам. Малыш замкнется, и эта обида на родителей останется в нем до конца дней. Хотя все могло быть иначе. Всего-то развернувшись друг к другу лицом и присмотревшись повнимательней, не к своим проблемам и потребностям, а своего любимого или любимой, можно было понять, принять и избежать, но каждый хотел натянуть именно на себя больший кусок одеяла…

Ветер набирал обороты, снег летел с неба как сбесившийся. Пальцы ног и рук промерзли до болевых ощущений, но она продолжала идти вперед, преодолевая боль и разочарование. Если бы Надежда и Вера сейчас были с ней, рядом! Им было бы намного легче втроем! Но она была одна.

Чтобы хоть немного согреться и передохнуть, она зашла в небольшое кафе, спрятанное за большими домами. Бармен смерил ее взглядом, но промолчал.

– Чай, пожалуйста, – сказала она и села за самый дальний столик, стоявший в углу.

В кафе было пусто, время позднее. Только рядом за соседним столом сидела юная барышня, постоянно шмыгая носом.

– Почему ты плачешь? – размешивая сахар, спросила она.

– Потому что он бросил меня, – не отрывая рук от заплаканных глаз, сказало юное создание.

– Но ты его не любишь. Зачем тогда плакать?

Девушка оторвала от лица руки и внимательно посмотрела на нее:

– А вы откуда знаете? – прекратив всхлипывания, спросила она.

– Знаю и все.

– Ну, в таком случае, какая разница – люблю или не люблю? Зато у него есть машина, квартира. Он богат. А на Новый год он обещал мне сделать новые сиськи, – и она с новой силой завыла как белуга.

– Глупая, зачем тебе сиськи? – от удивления она перестала размешивать сахар. – Посмотри, там за стойкой стоит парень. Ты же знаешь его, ты часто здесь бываешь. Его Денисом, кажется, зовут. Он любит тебя, и его устраивают твои сиськи.

– Кто, Денис? – в ее голосе собралось столько пренебрежения. – Вы что? Он нищий. Он стоит тут на зарплату бармена круглые сутки. Носков не может себе нормальных купить. А вы говорите, присмотрись…