За счастьем - [15]
Мальчики только раскрыли рты, так они были удивлены, и только, молча переглянулись. Говорить они не могли.
— Ну вот, из Рима ваш граф увезет вас в Америку, и там уже будет делать с вами все, что только ему вздумается. О, там он заставит вас работать вовсю. А когда выжмет у вас все, что ему нужно — бросит. В незнакомом городе вышвырнет на улицу. Делайте там что знаете.
В каморке наступила тишина. Из зала доносился слабый и грустный голосок. Таниэлло в третий раз повторял песню:
— О, Неаполь! Дорогой мой, любимый Неаполь! — рыдал Дженарино.
Тотоно молчал. Лежал, уткнувшись в подушку и не шевелился.
— Полно вам, малыши. Давайте-ка лучше подумаем, чем помочь горю, — вдруг проговорил лакей. — Но прежде всего мне хочется рассказать вам одну маленькую историю.
Станислав Либерти присел на скамейку рядом с поднявшим голову Тотоно и начал:
— Когда-то у меня был сын… Славный мальчик, веселый, здоровый, добрый. Золотое у него было сердце, но частенько он меня не слушался… Любил поставить на своем… Иногда такое придумывал, что другому бы и в голову не пришло. Конечно, и я был виноват. Он был у меня один и порой у меня не хватало для него строгости.
Здесь голос Либерти оборвался. Ему тяжело было рассказывать. Немного помолчав он продолжал:
— И вот случилось, что мой мальчик пропал. Исчез из дома. У шел и больше не вернулся. Где только я его не искал! Никаких следов. А через полгода мне дали знать, что сын мой в Америке. Завез его туда «благодетель» вроде вашего графа… Завез, а потом бросил. Бросил, как щенка на улице… Потом, уже много времени спустя, его, больного, изголодавшегося, подобрали добрые люди. Но спасти мальчика уже было нельзя. Умер мой мальчик.
Несколько времени все молчали.
— И вас ждет такая же участь, как моего сына, — прибавил Станислав.
— Неужели! Но ведь наш граф…
— Замолчи, малыш! Ваш граф — плут, мошенник — и больше ничего!
— Что, не поверил мне? — крикнул Дженарино.
— Поверь хоть мне, мальчуган! — с этими словами Станислав обнял Тотоно. — Все что я говорил, мне рассказал сам граф. С нами он не стесняется. Всю правду у нас в лакейской выбалтывает.
Тут уже Тотоно не выдержал. С плачем бросился на шею Станиславу.
— Спасите, спасите нас! — захлебываясь слезами умолял он. — Не дайте нам погибнуть, как погиб ваш мальчик.
— Тише. Идут! — сказал, насторожившись Станислав.
Вошел граф. На руках его лежал с закрытыми глазами Таниэлло.
Мальчики с трудом сдержались и то, благодаря Станиславу, который делал им знаки, чтобы они не выдали ни его, ни себя.
— Подите, скажите хозяину гостиницы, — обратился к лакею граф, — что самый маленький из артистов заболел от переутомления и завтра выступать не сможет. А теперь идет ваш общий номер. Оба выходите пропеть дуэт, — обратился он к Дженарино.
Мальчики хотели возражать, но Станислав почти вытолкнул их за дверь.
— Потерпите до завтра! Только до завтра. Завтра — всему конец, — успел он им прошептать. И через минуту на эстраде уже раздавалась веселая песня. Она была такая веселая, что увлекла весь зал и публика стала подпевать мальчикам.
Глава III
ЧИВИТАВЕККИА
Спустились сумерки. На молу была полная тишина. Первая звезда загорелась на небе.
Волны слабо ударялись о каменные стенки набережной.
Возле одного из каменных столбов, к которым привязывают канатами барки, примостились три мальчика с собакой.
Возле одного из каменных столбов примостились три мальчика с собакой.
Уже больше часа простояли они здесь. Это были Дженарино, Тотоно и Таниэлло. Но теперь их было трудно узнать, — до такой степени переменились эти веселые, беспечные мальчуганы. Они все еще не могли придти в себя после бегства. Убежали они от своего «графа» на рассвете. И как они боялись, что их поймают и приведут обратно к покровителю.
Таниэлло так струсил, что ноги совсем перестали его слушаться. Дженарино и Тотоно пришлось его тащить на руках. Только когда поезд совсем тронулся, мальчики понемногу пришли в себя. Вместе с Станиславом Либерти они заняли места в третьем классе, и поезд помчался в Чивитавеккиа.
— Синьор Калондроне, конечно нас не оставит, — сказал Тотоно. — Можно быть в этом совсем уверенным.
— Уверенным? — переспросил Дженарино, — Но где же наш синьор Калондроне?
— В Женеве, конечно, — ответил Тотоно.
— А ты уверен, что когда-нибудь мы туда доберемся. Начало путешествия было прескверное.
— Ты опять за старое.
И, если бы в эту минуту в их спор не вмешался Станислав, мальчики наверное бы опять разбранились, а может быть, и подрались.
Станислав сообщил, что ему удалось собрать двадцать лир. Он рассказал кое-кому из постоянных посетителей ресторана про мальчиков и они помогли им, чем могли.
— Этот мошенник украл все наши деньги, — сказал Таниэлло.
— Нечего говорить о том, чего уже не вернешь, — перебил его Дженарино.
— Вот это так верно, — согласился с ним Станислав. — А вот теперь, что я вам скажу: один из наших посетителей дал мне рекомендательное письмо к своему другу капитану в Чивитавеккиа. Я попробую что-нибудь для вас устроить. Может быть, все и уладится.
И, когда они очутились на молу в Чивитавеккиа, Станислав дал мальчикам три лиры, сказал, чтобы они на эти деньги пообедали, а сам ушел, предупредив, что не знает, когда вернется.
