За рычагами танка - [13]
Шло время. С каждым днем чувствовалось приближение летних событий 1943 года. Советскому командованию стало известно, что гитлеровцы приняли на вооружение более мощные и совершенные танки «тигр», «пантера», и новую самоходку «фердинанд», отличающиеся толстой броней и сильным вооружением.
Разведка систематически подтверждала, что мощная боевая техника и живая сила гитлеровцев непрерывно прибывают на фронт. Все говорило за то, что противник готовился к решительному броску против наших Воронежского и Центрального фронтов. 5 июля началось наступление фашистов.
5-я гвардейская танковая армия 6 июля получила приказ форсированным маршем выйти в район Прохоровки, куда противник стал переносить удар после неудачных попыток прорваться на Курск через Обоянь. Армии предстояло совершить трехсоткилометровый марш.
В ночь на 7 июля танки, дробя гусеницами засохшую супесь проселков, двинулись к фронту. Безветренная июльская ночь не успела охладить нагревшуюся за день землю, поэтому с восходом солнца сразу стало жарко. Плотной завесой застилала небо серо-бурая пыль, поднятая танками на сотни метров вверх. Оседая, она густо припудривала придорожные посадки, липла на колосья ячменя, наклоняя их к земле, вихрясь, заполняла воздухоочистители двигателей.
За рычагами одного из танков головного взвода 32-й бригады сидел старший сержант Иван Рагозин. В открытый люк его тридцатьчетверки клубами врывалась пыль, ложась на мокрое от пота лицо, забивая рот и глаза, пробираясь к легким. Но Рагозин строго выполнял приказание — точно держать заданную скорость.
Трое суток стонала земля на пути движения танковых колонн. К исходу 10 июля части танковой бригады заняли оборону на рубеже Веселый, Прохоровка.
К 11 июля противник стянул под Прохоровку мощную группировку войск, влив в нее около семисот танков, часть из которых успела прорваться по лощине между железной дорогой и рекой Псел, кирпичному заводу на юго-западной окраине Прохоровки.
С рассветом 12 июля легкий парок курился над голубой ленточкой реки Псел. По-мирному тихое безоблачное небо обещало хороший летний день. В садике, недалеко от КП командарма, мирно попискивала какая-то пичуга.
Но вдруг со стороны Белгорода донесся еле слышный рокот моторов. Он быстро нарастал, раскалывая тишину, и скоро превратился в сплошной ревущий гул. Несколько десятков фашистских бомбардировщиков волнами шли на наш передний край. А высоко над ними в безоблачном небе уже завели боевую карусель с фашистскими «мессерами» наши краснозвездные «ястребки». Однако бомбардировщики все же добрались до переднего края нашей обороны. А когда пыль и дым от разрывов сотен авиабомб рассеялись, поля запестрели пятнами черных воронок. Прижатые к земле созревающие хлеба дымно горели.
Скоро воздушная разведка донесла, что из района Яковлева и Покровки выдвигается большая группа фашистских танков.
В 8 часов по всему фронту открыла огонь наша артиллерия. Полчаса она перепахивала землю на переднем крае противника, а завершили артподготовку массированным ударом гвардейские минометы. Нанесла удар по вражеским позициям и наша авиация.
Усаживаясь на своем сиденье и все время наблюдая из укрытия за полем боя, механик-водитель Рагозин сказал командиру своей машины:
— Теперь, товарищ лейтенант, очередь наша. Не подкачаем?
— Не подкачаем, механик, только люк закрой, ни к чему свой лоб под фашистскую пулю подставлять.
— Не могу, товарищ лейтенант; в этом проклятом аду с приоткрытым люком еле видно, куда едешь, а если закрою, я вас в первую же воронку посажу. Поле-то все в воронках, как шахматная доска в клетках. А нам с вами некогда в воронках отсиживаться.
В это время в наушниках командира танка прозвучал сигнал атаки. Сотни ревущих моторами и скрежещущих сталью бронированных машин вышли из укрытий и ринулись в атаку.
Скоро стальная волна наших танков схлестнулась с такой же мощной волной фашистских. Сразу на поле боя перемешались сотни танков и самоходок. Поле сражения оказалось узким, оно не давало возможности развернуться такой массе машин. Фашистские «тигры» горели под ударами более маневренных тридцатьчетверок. Выла, гудела, грохотала всесотрясающая буря, сотканная из огня и стальных осколков. Кажется, в воздухе, над полем боя, было тесно снарядам, их траектории переплетались с вычурной вязью пулеметных трасс. Тогда, когда из-за близости цели нельзя было стрелять, танки сшибались в страшном таране и останавливались на месте со сбитыми катками, разорванными гусеницами, с треснутыми бортами, горели. А их экипажи, выскочив из машин, сходились врукопашную.
Батальон майора Иванова с ходу вклинился в боевые порядки врага почти на 5 километров. Но созданная им брешь скоро закрылась за ним, и он на некоторое время остался окруженным. Однако танкисты не растерялись и с каждой минутой наращивали силу удара.
На поле невиданной доселе по своим масштабам танковой битвы то и дело вспыхивали, затухали и вновь вспыхивали скоротечные схватки.
В один из моментов, когда танк Рагозина, расправившись с минометной батареей, ринулся вперед, на него, вывернувшись из-за купы кустарника, набросилась «пантера». Ведя огонь из пушки и пулеметов, она быстро приближалась с правого борта. Ее снаряды, то ли из-за нервозности экипажа, то ли из-за высокой скорости самого танка, проходили мимо цели. Первым заметил опасность Рагозин. На полном ходу он резко остановил свою машину. Командир танка лейтенант Чернов не замедлил использовать обстановку, и через три секунды раздался выстрел. Второй выстрел последовал за первым еще через пару секунд. С расколотой башней «пантера» остановилась как загнанный конь. Из нее выскочил лишь один гитлеровец, который тотчас же был срезан пулеметной очередью.
В день, когда гитлеровские полчища напали на наши священные рубежи, мне, тогда еще военному инженеру второго ранга, исполнилось 39 лет.После окончания в 1935 году инженерного факультета Академии бронетанковых и механизированных войск меня направили в Центральный аппарат Наркомата обороны. Мне же хотелось в войска. Но лишь через два года удалось осуществить свое желание. Так что перед войной я уже четыре года командовал окружной автобронетанковой ремонтной базой в Закавказском военном округе. Вскоре я попал на фронт, получив назначение помощником начальника автобронетанкового управления фронта.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.