За рубежом и на Москве - [22]
— Так-то так, а всё-таки — за рубеж… Это ведь только сказать легко…
— А что он здесь-то с тобою станет делать? Объедать тебя только. А там, в посольстве-то, ему и кормы пойдут, и государево жалованье. А до моего ведь приезда дело твоё не двинется. Стало быть, он здесь бесполезен будет…
Долго колебался Яглин. Роман же, напротив, был рад побывать в чужих странах и посмотреть там на разные диковинки, про которые ему немало рассказывали немцы из Немецкой слободы.
Как ни не хотелось Андрею Романовичу, но наконец он сдался на доводы Потёмкина и со слезами на глазах простился с сыном, отпуская его за рубеж, в далёкие страны.
XV
Всё это припомнилось Яглину, лежавшему на своей постели в верхней комнате гостиницы в Байоне и никак не могшему уснуть.
Тоска стала одолевать его на чужбине. Скорее бы на родину, поскорее покончить с тем делом, ради которого он поехал за рубеж, покинул родимые поля и степи и Москву златоверхую.
Невольно пред его глазами встали вдруг два образа: некрасивой, злой дочери Потёмкина, его суженой и будущей жены, и «гишпанки» с её обворожительным лицом, смелой улыбкой, заразительным смехом и свободой в обращении. Он сравнивал про себя этих двух женщин и невольно отдавал предпочтение чужеземке.
«Куда нашим московским до них! — думал про себя Роман Андреевич. — У этих жизни хоть отбавляй, а у наших все терема вытравили. Все по указу да по обычаю живут. Ни шага ступить, ни слова свободно сказать не могут. Точно путами связаны…»
Он перевернулся на другой бок, чтобы забыться и заснуть, но напрасно старался сделать это. На городской башне давно уже пробили полночь, а Яглин всё ещё не спал.
«Нет, видно, не заснуть!» — решил наконец он и встал со своей жёсткой постели, которую ему заменял привезённый ещё из Москвы войлок, постланный прямо на пол.
Тихо спустившись по лестнице, он вышел на улицу и медленно пошёл по ней.
Ночь была светлая, лунная. На улице не было почти никого; изредка лишь попадались какой-нибудь запоздалый пешеход, по всей вероятности ночной гуляка, или всадники, составлявшие ночной патруль. Они окликивали одиноко идущего Яглина и, узнав, что он прибыл в Байону с посольством, проезжали дальше.
Яглин дошёл до самого конца города. Здесь дома были уже реже, окружены садами и представляли собою как бы маленькие усадьбы.
Вдруг до его ушей донёсся какой-то разговор. Роман невольно остановился и огляделся кругом.
Впереди, около небольшого домика, стоял какой-то молодой человек, судя по платью, офицер, державший в руках повод лошади, с нетерпением бившей копытом о каменистую землю. Возле лошади, гладя её по шее, стояла девушка и разговаривала с офицером.
Яглин узнал в них Гастона де Вигоня и давешнюю «гишпанку» и хотел было повернуть назад, но его остановило вдруг вырвавшееся восклицание Элеоноры:
— Нет, нет, не говорите! Этого никогда не будет. На это я никогда не соглашусь.
— Но другого исхода нет, Элеонора, — горячо говорил офицер. — Дядя никогда не согласится на наш брак.
— Что же, господин офицер, мне учить вас, что надо делать? — насмешливо сказала девушка.
— Обвенчаться потихоньку и затем просить прощения у дяди? Но тогда дядя лишит нас наследства. Он этого никогда не простит.
— Выбирайте что-нибудь одно, — небрежно сказала Элеонора.
— Тогда и дорога по службе мне будет закрыта.
— Выбирайте, — повторила Элеонора.
— Для вас потерять меня, кажется, ничего не значит? — спросил офицер.
— Почти, — хладнокровно ответила Элеонора. — Вы же ведь знаете, что я вас не люблю и выйду за вас замуж только потому, что мне больше деваться некуда. Мы здесь с отцом живём проездом, скоро отправимся в Париж, а потом ещё куда-нибудь дальше, где отец найдёт возможным остановиться и заняться своим делом.
— И зачем я только увидал вас? — с отчаянием воскликнул офицер.
— Разве я — первая женщина, которую вы встречаете? — спросила Элеонора, продолжая поглаживать по шее лошадь.
— Но вы — первая, которую я люблю. Да и трудно вас не полюбить. Даже тот дикий московит, которого мы тогда избавили от раздражённой толпы, не спускал с вас глаз.
— Этот московит… — в задумчивости произнесла Элеонора. — Он очень красив…
— Он вам понравился? — ревниво спросил офицер.
— Да, в нём есть какая-то сила, уверенность в себе. Помните, как он гордо стоял пред толпой и с презрением смотрел на всех этих торговцев, рыбаков и подёнщиков, в то время как толстяк лежал на земле и кричал, словно его резали…
— Вот как!.. — процедил сквозь зубы офицер. — В самом деле, этот дикий московит не на шутку начинает занимать вас…
Элеонора тряхнула головой, точно отгоняя от себя какую-то мысль, и сказала:
— Впрочем, вздор всё это! Он приехал и уедет, а я останусь здесь. Прощайте! — вдруг резко сказала она, подавая собеседнику руку.
Офицер задержал её в своей.
— Нет, Элеонора, постойте! — сказал он. — Я вижу, что на самом деле этот дикарь интересует вас. Но знайте, если он вздумает встать на моей дороге, то ему придётся считаться со мною.
В его голосе слышалась злоба, и девушка поняла, что это — не пустая угроза.
— Успокойтесь, — сказала она примирительным тоном. — Считаться вам с ним не придётся, так как странно было бы, если бы этот московит вздумал бы обратить на меня внимание. Да если бы он и обратил, то едва ли бы из этого что-нибудь вышло. Прощайте, — ещё раз сказала она и, кивнув Гастону, скрылась в маленьком домике.
Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
В романе князя Сергея Владимировича Голицына отражена Петровская эпоха, когда был осуществлён ряд важнейших и крутых преобразований в России. Первая часть произведения посвящена судьбе князя, боярина, фаворита правительницы Софьи, крупного государственного деятеля, «великого Голицына», как называли его современники в России и за рубежом. Пётр I, придя к власти, сослал В. В. Голицына в Архангельский край, где он и умер. Во второй части романа рассказывается о детских, юношеских годах и молодости князя Михаила Алексеевича Голицына, внука В.
Интересен и трагичен для многих героев Евгения Карновича роман «Придворное кружево», изящное название которого скрывает борьбу за власть сильных людей петровского времени в недолгое правление Екатерины I и сменившего ее на троне Петра II.
Исторические романы Льва Жданова (1864 — 1951) — популярные до революции и ещё недавно неизвестные нам — снова завоевали читателя своим остросюжетным, сложным психологическим повествованием о жизни России от Ивана IV до Николая II. Русские государи предстают в них живыми людьми, страдающими, любящими, испытывающими боль разочарования. События романов «Под властью фаворита» и «В сетях интриги» отстоят по времени на полвека: в одном изображён узел хитросплетений вокруг «двух Анн», в другом — более утончённые игры двора юного цесаревича Александра Павловича, — но едины по сути — не монарх правит подданными, а лукавое и алчное окружение правит и монархом, и его любовью, и — страной.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».