За растениями по горам Средней Азии - [36]

Рушанский хребет. Острый скалистый гребень водораздела выглядит просто устрашающе. И сил осталось маловато. И цейтнот: солнце клонится к западу. Но на душе спокойно. Медленно, осторожно прохожу скальную гряду, мысленно планируя отступление на случай «непроходимости». Вот, наконец, и водораздел. Спуск тоже по скалам, но тоже приемлемый. Все сходит благополучно.

Язгулемский хребет. Водораздел выглядит даже привлекательно: ни скальных стенок, ни острых зубьев, подходы хорошие, а плавная, покрытая плотным снегом (фирном) седловина как бы приглашает к перевалу. Никакого сравнения с тем страшным гребнем Рушанского хребта. А идти через этот гребень что-то не хочется. Сформулировать причину этого нежелания не удается. Наверное, именно такие состояния и называют предчувствиями. Долго сижу, вглядываясь в перевал и испытывая состояние раздвоенности: здоровый рационализм борется во мне со смутным, ничем, казалось бы, не оправданным нежеланием идти на перевал. Наконец, рационализм отступает, и, тяжко вздохнув об утраченном втором профиле и по поводу сохранившихся в нас неосознанных звериных страхов, возвращаюсь назад по тому же склону. Через месяц мне все-таки довелось взойти на склон с противоположной стороны и приблизиться к тому самому перевалу. И тут я увидел, что плавная седловина, так манившая меня месяц назад, переходит в снеговой козырек метра в два шириной. Пойди я тогда по «легкому» пути, ступи на этот козырек — и… не писать бы мне эту книжку!

Так что же это было? Никакое, конечно, не предчувствие, а именно та самая интуиция, которую точнее можно назвать неосознанным опытом. Вот вам и определение. Снежного козырька я тогда не видел и не увидел бы его, даже ступив на водораздел. Но многолетний опыт подсказывал, что здесь что-то не так. Видимо, сама топография гребня, конфигурация снежника, направление ветра или что-нибудь еще «предупреждали» об опасности. Будь я тогда новичком в горах, я бы этих предупреждений не услышал. Вдумываться в это «что-то не так» я тогда не стал. Вместо анализа сработал опыт. Именно этот неосознанный опыт позволяет быстро шагать, не вдумываясь в быстро сменяющуюся под ногами обстановку, по горной тропе, на которой любой шаг может оказаться роковым. Этот опыт заставляет бывалого водителя придержать машину перед шагающим по тротуару «как-то не так» пешеходом, от которого не знаешь чего ждать. Вот это и есть интуиция. Она сродни профессионализму. Неосознанный опыт нужен профессионалу иной раз не меньше, чем осознанный. Но именно потому, что опыт неосознан, даже сами профессионалы не всегда могут объяснить, в чем дело. Бессильные объяснить свое поведение в том или ином случае, люди опасных профессий иногда прибегают ко всякого рода приметам, не имеющим ничего общего с сутью дела.

Набор примет бесконечен; отсюда и легенда о суеверности этих людей. На самом же деле все правильно. Без мистики.

Жизнь на склоне

По склону вниз движутся не только массы обломочного материала, но и почвы. Дожди и талая вода вымывают из них мелкозем, который сносится вниз, взмучивает воду в реках и выносится на равнины Средней Азии. Из почв, покрывающих склоны, вымываются легко растворимые вещества, и это называют химическим стоком; свои химические вещества из почвы вымываются и сносятся вниз, зато сверху в нее привносятся растворенные вещества, вымытые из почв верхних поясов. Поэтому принято говорить, что почвы на склонах гор смытые или намытые. Это совершенно особые почвы, которые встречаются только на склонах гор и у их подножий. В отличие от почв, нормально развивающихся на горизонтальных поверхностях, почвы склонов бывают обедненными, малоплодородными, каменистыми. Они обычно не засоляются, в них легко проникают вода и воздух, они рыхлые, или, как принято говорить, легкие. На таких почвах и растения поселяются особые, не переносящие засоления, требующие обогащения почвенного слоя воздухом, проницаемости этого слоя для воды, которой в среднеазиатских горах почти всегда не хватает. Эти растения в большинстве своем ксерофитны (засухоустойчивы), но в отличие от ксерофитов равнинных пустынь они живут только на легких, незасоленных почвах. А такие почвы только на склонах гор. Поэтому и сама группа этих растений названа нагорными ксерофитами. Это растения-подушки, колючие, полушаровидные, похожие на ежей: акантолимоны, эспарцеты и многие другие. Более 90 процентов растений-подушек живет именно в горах, причем как раз на склонах. И эти растения — тоже необходимая часть того, что мы называем жизнью на горном склоне, жизнью особой, непривычной, полной неожиданностей и интересных явлений.

ПО ВЛАЖНЫМ ГОРАМ АЗИИ

В горных лесах Дарваза

Еще вчера лил изнывали от жары и жажды. Температура в тени доходила до 42 градусов. Позади осталась знаменитая Тигровая Балка — заповедник, в котором уже лет двадцать как не видели ни одного тигра. А заросли гигантских злаков по нижнему Пянджу скрывали всякую прочую живность, безвредную и опасную. Духота была такая, что тело покрывалось противным липким потом. Потом пошли сухие широкие долины Южно-Таджикской депрессии. Влажной духоты уже не было, но солнце пекло еще беспощаднее. А тут еще нечаянно опрокинули последнюю флягу с пресной водой, и полдня работать пришлось «всухую». Все почернели, высохли, пропылились, обгорели. Машина то мчалась по плоской, как стол, равнине, то, ворча, забиралась на пологие предгорные холмы — адыры. Кругом ни деревца, только наполовину высохшие невысокие травы. Почва потрескалась, вода в колодцах была соленой, мотор постоянно перегревался, а по земле в обилии ползали здоровенные мохнатые науки — фаланги, хотя и не очень опасные, но не создававшие праздничного настроения. Это было вчера.