За Путина, за победу - [47]
P.S. Хотел бы обратить внимание: «дело Гофман» - матери и дочери. Дело модельное для нашей судебно-правовой системы. Точнее для того, что у нас орудует под этим названием. И не то чтобы это дело было никому не известно - штатные борцы правозащитного фронта о нем хорошо знают. Но не «болотно». Не Ходорковский.
Лень самому писать колонку. Поэтому позволю себе попаразитировать на гражданине Лимонове. Цитата из его блога, где он объясняет, почему он не пойдет на разрешенное шествие:
«О шансах на победу у вяло митингующих. Нет никаких. Достаточно оглядеться в недавнее прошлое и посмотреть на опыт красно-коричневого протеста в 1992—1993 годах. Даже монструозные (от 350 до 500 тысяч человек) антиправительственные демонстрации 23 февраля и 17 марта 1992 года, 9 мая 1993 года не привели к смене режима, потому что лидеры этих демонстраций не были решительными людьми, а были вялыми задницами. Сегодня такую власть, как у нас есть, пытаются сковырнуть белыми ленточками, шариками. Только слюнявчиков не хватает. (.)»
Можно заметить, что гражданин Лимонов чрезвычайно комплиментарен по отношению к действующей власти. Пламенный революционер, отличающийся несколько завышенной самооценкой, склонен завышать и оценку противника. Чтобы соответствовал. Кстати, можно себе представить, как бы действовал гражданин Лимонов, окажись он на месте Путина.
«Путин играет в запутанные игры, хотя возвратить общество в додекабрьское состояние достаточно легко. Храбрых ведь всегда мало, а нехрабрые разбегутся сами. Посмотрим, что у него получается. А не так уж плохо получается. (.) В любом случае власть стала меряться митингами с протестным движением, и это плохо для протестного движения. (.) Выпущенные на телевидение господа не являются бомбами, внезапно брошенными в телетолпы. (.) Ничего революционного в появлении на телеэкране лидеров буржуазной оппозиции я не вижу, предсказываю, что они быстро банализируются в потоках новостей. К тому же их появление на телеэкране хитро уравновешено было дозой дерьма: по ящику показали их раболепное хождение на поклон к американскому послу и их новогодние каникулы в жарких странах. Следить за их приключениями на экране люди будут, отчего нет, но я бы на их месте не радовался. (.)»
С одной стороны, здесь ни убавить, ни прибавить. С другой стороны, перфекционист Лимонов преувеличивает масштаб и значение личностей своих оппозиционных конкурентов. Заказчик заказывал играть вдолгую. Ничего четвертым марта не кончится. А только начнется. Концептуально позиция «несистемных» беспроигрышная. Проигрывает Путин в первом туре - он делегитимирует себя как национальный лидер. Это уже другой Путин, с другим мандатом и другими возможностями. Выигрывает Путин в первом туре - они уже заранее делегитимируют выборы. На самом деле в этих «запутанных играх» у власти нет шансов. Потому что стратегия рассчитана не на моральное, интеллектуальное, физическое торжество оппозиции, а на симметричное банкротство нынешней власти. Не оппозиция призвана победить злобную кровавую власть, а слабая безвольная власть призвана рассосаться и окончательно потерять свою собственную политическую базу. Задача - пересидеть, дождавшись любого системного сбоя, который в условиях вызовов, очень грамотно описанных самим Путиным, не заставит себя долго ждать. Это особенно актуально в контексте того обстоятельства, что «болотная» публика и «болотная» политика никак не являются альтернативой нынешней кремлевской политике - ни идейно, ни персонально. Это абсолютно связанные между собой и перетекающие друг в друга сосуды.
В этом контексте хочется еще раз - в который - выразить сожаление, что эта шизофрения не была с самого начала разрешена самым гуманным и естественным путем. Трудно не согласиться, что лучшей оппозиции гр. Путину был бы сам гр. Медведев, а не вымученный аморал Прохоров. Это помогло бы избавить нынешнюю власть от вялотекущей политической шизофрении и обеспечила бы победителю (на счет раз - кому) железобетонную легитимность. Жаль.
«Болотная» оппозиция не признает никаких результатов выборов, независимо ни от чего. На самом деле она уже объявила эти выборы нелегитимными. Путин просто не заслужил перед этой оппозицией права избираться. С этой точки зрения все попытки какого-то диалога, договоренности об участии активистов оппозиции в контроле на выборах и т. п. будут использованы как инструмент в делегитимации выборов. Собственно, эти выборы и нужны этой оппозиции, чтобы делегитимировать власть. То, что Путин, очевидным образом побеждающий на этих выборах, более всех заинтересован в том, чтобы они были дистиллированно чистыми, им понятно и доставляет им садистское наслаждение. И хотя отдельные особо экзальтированные представители «болотных» уже слышат в своих наушничках музыку революции, сжимая ручонки на горле путинского «кровавого режима», главной тактической задачей этого этапа является именно делегитимация российской власти.
Это никак не означает, что спокойная и респектабельная экспансия «болотной» активности будет и дальше продолжаться как ни в чем не бывало. Товарищи уже сейчас закупают палатки и параллельно готовятся к бою. До сих пор, пока их больше всего интересовало увеличение численности митингующих, больше всего они боялись спугнуть «интернет-хомячков», они были заинтересованы в корректном и законопослушном характере митингов. Отсюда такая готовность к сотрудничеству с властями. Как только они почувствуют, что численность далее существенно не надувается, превосходство над улицей они теряют - все может резко измениться. Митинговые горлопаны «несанкционированных» акций и их боевая гопота, в настоящее время явно держащаяся в тени (давненько мы не слышали гр. Навального), выйдут на передний план. Есть все основания полагать, что после 4-го (или прсле 20-го) настанет очередь масштабных провокаций. Настанет час гапонов и гапоновщины. Голубая мечта «болотных» кукловодов - вывести ситуацию на «сирийский» сценарий.
Большая Игра — название холодной войны XIX века. Большая Игра — холодная война замирает тогда, когда Россия, кажется, уже мертва и больше не поднимется. И возобновляется, когда Россия после очередной катастрофы все же поднимается.Сейчас говорят, что холодная война невозможна, и это действительно так: холодная война — удел равных. Для нее необходим паритет. Потому она и называется «холодной», что все в ней по правилам. Или хотя бы «по понятиям». Да, сейчас холодная война невозможна, потому что паритета не существует.
Наша политическая система — это имитация. Имитация, естественно, общепринятого «цивилизованного» либерального стандарта. Потому как иного в нынешней глобальной системе не положено. И хорошо, что имитация — потому, что оригинал ещё хуже. И хорошо, если мы это понимаем.Советская система, в известном смысле, тоже была имитацией и существовала более или менее стабильно, пока она это понимала. Заметьте: все демократизаторские наскоки на действующую систему построены по старой правозащитно-диссидентской модели: «Вот вы тут написали у себя — извольте выполнять!»Вот пока начальство отчётливо сознавало, что это не для того написано, чтобы выполнять, всё шло нормально.
Николай Афанасьевич Сотников (1900–1978) прожил большую и творчески насыщенную жизнь. Издательский редактор, газетный журналист, редактор и киносценарист киностудии «Леннаучфильм», ответственный секретарь Совета по драматургии Союза писателей России – все эти должности обогатили творческий опыт писателя, расширили диапазон его творческих интересов. В жизни ему посчастливилось знать выдающихся деятелей литературы, искусства и науки, поведать о них современным читателям и зрителям.Данный мемориальный сборник представляет из себя как бы книги в одной книге: это документальные повествования о знаменитом французском шансонье Пьере Дегейтере, о династии дрессировщиков Дуровых, о выдающемся учёном Н.
Животворящей святыней назвал А.С. Пушкин два чувства, столь близкие русскому человеку – «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Отсутствие этих чувств, пренебрежение ими лишает человека самостояния и самосознания. И чтобы не делал он в этом бренном мире, какие бы усилия не прилагал к достижению поставленных целей – без этой любви к истокам своим, все превращается в сизифов труд, является суетой сует, становится, как ни страшно, алтарем без божества.Очерками из современной жизни страны, людей, рассказами о былом – эти мысли пытается своеобразно донести до читателей автор данной книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.