За Пророчицу и веру - [78]

Я думал минут пять. Рабство нельзя просто так отменить. Никто не поймет. Слишком проросло в структуре античного общества и очень много завязано на подневольном дешевом труде. Тем более когда мы продавали пленных буквально десятками тысяч. Вряд ли убить все эти толпы милосерднее. По законам Марии, обращение в рабство не запрещалось, но осуждалось с одним важнейшим исключением – ими могли быть пленные, захваченные на войне. Она тоже не смогла выбраться из ловушки.

Рабство должно само отмереть как невыгодное экономически. Обычный запрет не подействует, вызвав мощное недовольство.

– Вопрос о праве на отказ для всех рабов в подобных случаях я поставлю на обсуждение епископов, – говорю вслух.

Далеко не каждый так уж не хочет хозяйского прелюбодеяния. Иным с этого многое обламывается, и все прекрасно в курсе. Но саму возможность отказа необходимо создать.

– А пока что оформи вердикт от моего имени: честь правоверного не подлежит поруганию вне зависимости от его гражданского статуса. И с глазу на глаз купцу предложи дать вольную парню, если не хочет серьезных неприятностей.

– Сделаю.

– Что-то еще?

– Театральная труппа просит позволить давать представления.

– Многобожники? – сразу вычленил главное.

Иудеи и павликианцы театр не уважали. Первые к эллинским развлечениям относятся с большим подозрением. Вторые прямо обожают заниматься самоистязанием и готовы любую музыку запретить.

– «Киклоп» и «Медея» Эврипида, а также драма из современной жизни некого Амвросия из Сард. Молодой герой за оскорбление, нанесенное его отцу, убивает родителя собственной невесты. Они друг друга продолжают любить, но вместе им не быть.

Без Шекспира родили Ромео и Джульетту?

– Да пусть показывают, если там не будет Зевса и прочих идолов. Не вижу ничего ужасного в истории Одиссея, наказывающего чудовище за убийство товарищей, или обиде Медеи. Я, кстати, Эврипида читал, там совсем другая трактовка. Обычная обида брошенной женщины без подсунутых отцу зажаренных детей. Человеческие страсти всегда вызывают интерес. Короче, если нет спускающегося на сцену Гермеса, диктующего волю Юпитера, или чего-то в таком духе, пусть показывают.

Глава 3 Черная земля

Безземельные аристократы бурно обсуждали недавний спектакль. Причем половина реплик относилась к размеру груди героини. Мира с детства говорила на койне и простонародной латыни, распространенной в портах, но эти между собой употребляли высокий стиль, общаясь чуть ли не гекзаметром гомеровских поэм. Она частенько не улавливала смысла особо заковыристых метафор и предпочитала не лезть в столь важную беседу, которая, по сути, не особо отличалась от привычных солдатских пошлостей. Иногда проще не замечать намеков в свою сторону. Да, прекрасно знает, не красавица, грудь мала да и тело жилистое, а не как эти любят, чтоб мяса побольше. Так она и не лежит на женской половине, поедая сладости и нагоняя жирок.

Анастас приземлился рядом, тяжело дыша. Мира никогда не боялась высоты, но лазить на мачту по канатам без причины? Пялиться на караван судов ей надоело быстро. А изучать устройство корабля без надобности. В общих чертах и так в курсе, достаточно плавала. Это ее малолетний родич все ищет возможность улучшить парусные суда.

– Уже видно, – сказал младший брат шепотом.

Как и у Миры с Титом, первые имена младших брата и сестры почти совпадали. Он Анастас, она Анастасия. Наверное, не случайно. Переводилось это как «возрожденная к жизни». Ее происхождение для старшей никогда тайной не являлось, нисколько не волновало, но и особой близости между ними не было. Слишком разные устремления. С братьями Мира всегда лучше находила общий язык.

– Вот и хорошо, – согласилась она, продолжая работать.

И так несложно догадаться. Она прекрасно умела читать флажковые сигналы, пусть и передача идет шифром. На берегу схожие порядки. Боевые суда выдвигаются вперед, транспорты сбиваются в кучу. Собрать сорок галер, три десятка парусников, массу разнокалиберных торговых судов, а всего за две сотни кораблей с разными характеристиками, и идти караваном не так просто. Грузовые корабли из Сиракуз в Александрию добирались за шесть дней, однако это в среднем. Правда, у отца вечный козырь в виде предсказателя погоды и серьезных штормов, можно не опасаться, несмотря на раннюю весну, однако таких сил прежде не собирали.

– Зачем опять? – покосившись на компанию рядом, Анастас кивнул на нож.

– Я могла б сказать нечто мудрое в стиле менестреля Ганикса: «Если ждешь битву днем, точи клинок на рассвете», – сообщила Мира, критически изучая лезвие, – только, если честно, когда очень хочется вспороть брюхо Эмилиану Публию, я успокаиваюсь таким образом.

– Он сказал какую-то гадость? – приподнялся брат в негодовании.

– Сядь, – сказала Мира резко.

Еще не хватает скандала. Не сейчас.

– Он все время болтает разную чушь, считая себя центром вселенной и не соображая, как могут люди отреагировать. И я здесь торчу не из огромной любви, а чтоб не дать ему кому-то менее покладистому выпустить кишки. Отец не для этого его тащит с собой. Эта задница нам, – сделала ударение на последнем слове, – нужна. Да и мал ты еще, – ласково взъерошила волосы брату, – чтоб на поединок кого вызывать. Разве топором в спину, но это будет плохо смотреться.