За Пророчицу и веру - [75]

– Ну и?..

– Ты сама сказала «наши». Твои, Тита, других моих детей, а также матери. На эти деньги много чего делается, и любой из вас может свободно выбрать свою судьбу. Хоть сидеть и писать философские трактаты. Или выйти замуж за нищего. Обеспеченную жизнь даже внукам сделаю. Однако вот это, – показываю вокруг себя, – провинция Сицилия. Здесь я раббаит по слову императора. Сегодня он относится ко мне прекрасно, завтра захочет сменить.

– Тебя?! – изумились они хором.

Приятно слышать такую уверенность в моей крайней необходимости и полезности.

– Есть такая странная штука – государственные интересы. Частенько они стоят выше семьи. Более того, именно в ней порой корень зла. Хоть на нынешних Сципионов посмотрите. Клубок гадюк, хуже Птолемеев. Никогда не говори никогда и будь готов к чему угодно.

Они переглянулись.

– Мы не верим, что Александр может поступить так, – сказал сын, выражая общее мнение.

– Допустим, завтра он умрет, кто сядет на его место? Будут ли причины считаться с моими желаниями? А когда я скончаюсь, внезапно придавленный камнем во время очередного землетрясения, кого сюда назначат? Тебя, Тит? А кто обещал и по какому праву? Ты наследник лично мой, а провинция мне не принадлежит. Поэтому я никогда не смешиваю казну острова и свой личный карман. И да, немалые суммы идут на общие нужды в качестве благотворительности и просто из милосердия, но содержать за свой счет еще пару тысяч конников, извините, уж больно накладно. Нет, этот вариант не выход! Если союзные города заинтересованы в спокойствии, пусть участвуют в патрулировании.

– Тогда не нужно заключать мирный договор с латранами! – быстро сказала Мира. – Всегда можно обчистить очередной храм или богатый город.

– Вот! В самую суть смотришь. Если нельзя взять с подданных, то нужно грабить соседей.

Причем на законных основаниях и под прикрытием веры. Такого высказывания не поймут, пусть мои дети и уважают отца. Они настоящие масихийя и другого пути не знают. Дело даже не в «Руке Марии», в обязательном порядке висящей на шее, а у легионеров еще и вытатуированной на теле, чтоб похоронили правильно. Амулет и потеряться может, такое не исчезнет. Они так воспитаны, наша вера лучше и правильней. Мы несем свет дикарям, и даже верующие в Единого, но по-своему, а не как истинно сказано Марией, стоят ступенью ниже самого убогого правоверного. Тут и Кодекс не поможет. Юридические права и ощущение превосходства – разные вещи. И в чем-то они правы. Мы самой своей сутью отвергаем и подрываем устои мира. Рум ушел, но стержневые понятия, исповедовавшие патронаж и клановость, сохранились. Мария ломала перегородки общин, невзирая на национальность и создавая новый социальный строй. Я всего лишь приводил в порядок уже существующие правила и частично отменил мешающие развитию законы. От раздробленности на мелкие группы к одной большой, живущей в равенстве. Ведь нигде в мире до нас не существовало такого. В зависимости от социального положения подсудимого приговор за одно деяние мог быть очень разным. Бедняка могли казнить, а сенатор отделаться временной ссылкой за то же преступление[44].

– Зачем же делать обратное? Объясни, не понимаю.

– Война должна кормить армию и приносить прибыль. Но торговля может дать ничуть не меньше. А вот перекрыв ее, мы бьем не только по вражескому, но и по собственному карману. Пошлины дадут ничуть не меньше, без риска. А главное, мирный договор освобождают мне руки.

– Отец, – сказал Торопыга, – а ты собираешься возвращать Эмилиану Публию Киренаику или поступишь, как с Аннибалом, отплыв в Массалию?

– Ну, хоть один из вас имеет мозги, – удовлетворенно говорю, когда Мира посмотрела с недоумением на брата.

– Тит! – сказала она просительно.

– Отец нацелился на Мицраим, – произнес тот уверенно, – и желает иметь спокойствие на море, пока будет сажать на трон нового фараона.

– Ха! – сказала Мира. – Так я могу стать владычицей Нила! Ну, на таких условиях согласна замуж. Это ж не обязательно сразу?

– А что скажет на такой фортель Александр? – потребовал Торопыга.

– Если победим, сделает вид, что так и нужно. Проиграем, он договоры соблюдал, и это моя личная самодеятельность.

– А есть шанс на провал?

– Если вы не станете болтать лишнее даже лучшим друзьям, слух раньше времени не пойдет. Кроме людей Агата есть множество других, внимательно слушающих.

Я честно передал разведслужбу новому императору. Правда, это ничуть не мешало прежнему начальнику выполнять мои просьбы и ставить в известность о важных вещах, но то не по службе, а из-за прежних дружеских отношений. Агат уже ощутимо стар, болеет, и, хотя имеет заместителей, уверенность, что они будут на меня работать, отсутствует. Увы, нельзя получить все. Приходится создавать свою параллельную разведку, а это тоже отнюдь не дешево.

– Все, ребята. Я сказал, вы услышали. Кому доверять, как не собственным детям. Ко мне Алексей пришел, а он зря не появляется.

– А можно еще один вопрос?

– Если не про мои эротические сны, то запросто.

– Нет, я снова про Кирилла.

– Хочешь услышать нечто более интересное про важность морали и связь души с телом?