За Пророчицу и веру - [101]

Почему до сих пор не существовало столь же развитой сети типографий, хотя сама технология секретной, в отличие от зеркал или взрывчатки, не считалась? Очень дорого. Помещение, печатный пресс, который обслуживали четыре человека с высокой квалификацией и соответственно приличным жалованьем, наборы шрифтов, запасы бумаги и краски, граверы с немалыми счетами за иллюстрации, парочка учеников, тоже не бесплатно работающих, высокие транспортные расходы и риски. Та же бумага необходимого качества производится далеко не везде. Все это еще до продажи тиража. А он может и не уйти, если текст интересен немногим. Тут еще и привычка к иному виду свитков, влияющая на предпочтения и сопротивление гильдии переписчиков. Им терять кусок хлеба неинтересно, и многие города категорически отказывались допускать печатную продукцию на свои рынки. Месяцы и годы пройдут, прежде чем каждый экземпляр найдет покупателя. Нужна куча денег без малейшей уверенности в успехе. И при простое ты должен продолжать содержать работников, а лучше печатать новую книгу, входя уже в долги, поскольку прежние затраты не вернулись. Книги не вещь первой необходимости, и отдать за нее солидную сумму готово далеко не большинство. Немногие могут себе позволить такие производственные расходы.

Мира как-то спросила, почему написано под псевдонимом, отец объяснил, что на самом деле не его выдумки. Это тоже из другого мира, того, где Кирилл Философ жил. Он не хотел приписывать чужие заслуги себе. Деньги, впрочем, за проданные экземпляры нисколько не стеснялся в кошелек отправлять. Смешнее всего, конкретно в карман Миры шло. Поэтому она всегда была в курсе новых изданий и цен. Даже учитывая разницу с переписанными от руки свитками, немало набегало. Лично ее доход, и тратила она по своему разумению, как и остальные дети. Тит, например, получал личные деньги с продажи мыла, соды и керосина. А мать от бренди.

– Мои услуги стоят дорого, и я не обязана ложиться под любого потного мужика. Тем не менее это не означает, что я считаю себя чем-то лучше. Закон гласит: «Проститутка – любая женщина, которая зарабатывает деньги, продавая свое тело». И богатство при отсутствии обязательного красного ремня на поясе не делает меня незаметной. Я хочу помочь девушкам. Насколько это реально. Да, многих никто не заставляет. Таким путем можно заработать много больше, чем прачкой, и даже легче. Но есть и не своей волей попавшие в этот круг. В любом случае им всем не по душе, когда клиент бьет по голове или сводник отнимает последние медяки. Государство может и обязано дать защиту на правовом уровне, а взамен оно получит немалую прибыль.

– Хорошо, – сказала Мира, когда та закончила и замолчала. – Мысль мне представляется удачной, однако сама идея потребует немалых начальных вложений. Ведь заставить самих продажных женщин строить бордели несколько сомнительное мероприятие, а потребовать у сводников, чтоб они за свой счет помогли от себя избавиться, несколько самонадеянно. Хотелось бы видеть хотя б список расходов.

– Изволь, – сказала Никарета, извлекая из сумочки (настоящая женщина не носит свое добро в карманах, разве монеты) несколько листков. Занятно, но не папирус, а бумага. Причем хорошего качества. И изложено все четко, по пунктам, с цифрами.

– Я ознакомлюсь, – сообщила Мира, не пытаясь тут же изучать. Такие документы, особенно когда с тебя просят достаточно солидную сумму, а не предлагают, нужно внимательно смотреть, желательно с профессиональным счетоводом, знакомым с местными расценками. – Твой адрес есть у моего секретаря? – Никарета кивнула. – Прекрасно.

Гетера поняла, что аудиенция окончена, и поднялась. Низко поклонилась и отбыла, унося с собой тонкий запах и пару талантов чувственности. Мира в очередной раз завистливо вздохнула. Если она вела жизнь среди легионеров, это не означало, что у нее отсутствовало желание нравиться. Но ей далеко до этой мадам по части внешности и поведения. Как та движется! Любой мужик уставится вслед, сколь угодно праведный.

С облегчением воспрянула на сообщение об очередном посетителе.

– Дядя Саул! – вскричала, выходя из-за стола и обнимая сухощавого, еще не старого человека с носом, которому позавидовал бы попугай.

– Хоть раз вижу не на коне и с саблей, – целуя в щеку, хмыкнул.

Строго говоря, Саул никаким дядей ей не был. Ни по крови, ни в родственном смысле, когда мужа троюродной тетки от третьей жены вежливо называют таким образом. Ко всему он еще и иноверец, хотя из категории auspice – находящихся под покровительством. Иудеи и павликиане верили в Единого, пусть иначе, и потому считались стоящими ступенькой выше идолопоклонников. Кодекс в юридическом смысле разницы не делал, напротив, запрещались любые публичные дискуссии по вопросам веры, такое поведение наказывалось достаточно крупным штрафом, а на третий раз и вовсе изгнание, но в деловых и личных отношениях всегда имелась разница. Ни один правоверный не станет кушать в доме многобожника мясное. Ведь это могло быть жертвенное животное. А раз так, то лучше вообще не принимать приглашение. Подушный налог тоже платили разный. Правоверные вовсе ничего, auspice в два раза меньше идолопоклонников.