За пределами желания. Мендельсон - [158]
Сесиль извинилась и вышла. Проходя мимо Карла, она подарила ему одну из своих убивающих наповал улыбок.
— Я бы хотела побольше послушать об этих дипломатических привилегиях, — подмигнула она.
— Если ты ей когда-нибудь расскажешь... — начал Феликс, когда они остались одни.
— Не расскажу. — Карл осторожно опустил своё грузное тело на край ванны, взял понюшку табаку и, сбрасывая частички его со своей гофрированной сорочки, взглянул на друга детства. — Ты, несчастный musiker, — произнёс он с подозрительно блестевшей влагой в выпуклых глазах, — ты всё-таки добился своего, да? Я горжусь тобой, Феликс. Я всегда знал, что ты великий музыкант, теперь я знаю, что ты также великий человек. — Знакомая усмешка вернулась к нему, и он добавил: — Определённо слишком много для одного индивидуума.
— А ты был самым лучшим другом, которого может иметь человек, — растроганно сказал Феликс, не в силах скрыть свои чувства.
— Кстати, — заметил Карл, который, подобно всем сентиментальным людям, ненавидел открытое проявление эмоций, — у меня есть для тебя новость. Достигнув горестного сорокалетнего возраста и впадая в старческий маразм, я решил жениться.
— Замечательно!
— Это единственный опрометчивый поступок, которого я до сих пор ещё не совершал, но ничего не могу с собой поделать. Я подобен скалолазу, загипнотизированному видом Джомолунгмы. Он знает, что почти все, кто пытается забраться на неё, срываются в пропасть, однако лезет снова и снова. Самое поразительное, что я нашёл женщину, которая хочет выйти за меня замуж. Некоторые женщины готовы на всё.
Они поболтали в таком духе ещё немного, пока Феликс продолжал одеваться. Карл рассказал ему о своей невесте, объявив, что свадьба состоится перед Рождеством.
— Веселье сочельника создаёт атмосферу надежды, воодушевляя двоих людей, отправляющихся в такое опасное путешествие, — объяснил он.
Внезапно его тон изменился. Он взял шляпу и сделал несколько шагов по направлению к двери.
— До свидания, Феликс. Отдохни как следует. Ты совсем выдохся. Я не увижусь с тобой после концерта. Ты будешь окружён людьми, а я первым поездом возвращаюсь в Париж. — Карл сделал паузу и пристально посмотрел на друга. — Большая честь дружить с таким человеком, как ты.
Он вышел из комнаты. Феликс слышал, как в коридоре он обменялся несколькими шутливыми репликами с Сесиль. Затем тяжёлый стук его шагов затих.
— Что ты думаешь, рассматривая себя в зеркало?! — воскликнула Сесиль, вбегая в комнату. — Почему ты ещё не готов?
— Я вожусь с этими чёртовыми наградами. Почему бы им не найти чего-нибудь более практичного?
Пока она помогала ему приладить награды на фраке, он наблюдал за её отражением в зеркале. Она была одета как для церковной службы, в шляпке, завязанной под подбородком.
— Ты выглядишь слишком привлекательно, — заметил он. — Может быть, мне не следует позволять тебе сидеть в церкви одной. Особенно когда ты, кажется, без ума от Христофа и его золотой цепи.
Она не обратила внимания на его шутку. Это его обычная манера, и она никогда не изменится. Даже с ленточкой высшего ордена на рубашке он оставался естественным и дурачился. Возможно, только великие люди могут позволить себе быть естественными и говорить глупости, другие должны сначала подчеркнуть свою значительность, напуская на себя напыщенность.
— Дай-ка мне посмотреть на тебя, — сказала Сесиль, бросая на него последний оценивающий взгляд. — Ты очень красивый. — Она поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. — И я очень тебя люблю.
Прежде чем сойти вниз, они остановились в детской. Приход Феликса вызвал ажиотаж. Карл и Мария, восьми и семи лет, были уже достаточно взрослыми, чтобы сохранить самообладание при виде отца, столь великолепно одетого в такой ранний час. Они официально поздоровались с ним и поцеловали ему руку, очень неловко чувствуя себя в собственных пышных нарядах. Но остальные дети вытаращили глаза, онемев от восторга.
Феликс обернулся к Сесиль:
— Видишь, они не узнают меня. Это всё из-за этих наград. Я говорил тебе, что они пугают людей.
Скоро, однако, лёд был сломан. Феликс опустился на четвереньки, и дети начали водить вокруг него хоровод и захлопали в ладоши, когда он сказал им, что завтра утром они все вместе уедут в новой красивой карете. А в Швейцарии они будут только играть, лазить по горам и ловить рыбу. Дети расцеловали его за это и задали кучу вопросов. Ему хотелось побыть с ними подольше, но Сесиль и слышать об этом не желала.
— Что ты хочешь показать мне в саду? — спросила она, когда они вышли из детской.
— Я не могу сказать. Это займёт слишком много времени.
Они спустились по ступенькам чёрного хода и очутились в зелёной тишине сада, отбрасывая на песок длинные голубые переливчатые тени. Весна уже повсюду вступила в свои права — она была в цветущих яблонях, в побегах травы, в блестевших листьях розовых кустов, в набухших почках.
Феликс наслаждался тишиной. Сесиль шла рядом с ним, чувствуя, как далеки его мысли, украдкой глядя на его профиль, всё ещё поразительно красивый, хотя и трагически исхудалый. Ноздри Феликса раздувались от запаха просыпающейся земли. Он чувствовал утренний ветерок, прохладными волнами обдувающий лицо, глубоко вдыхал аромат молодой листвы и возвращающейся жизни. Да, думал он, пришла ещё одна весна. Самая прекрасная, потому что она последняя. Он знал это и больше не бунтовал. У него была хорошая, счастливая, замечательная жизнь. И он прожил её не зря. Чего ещё может желать человек?
Произведение талантливого русского писателя М. Кураева «Жребий № 241» повествует о судьбе двух любящих людей на фоне событий русско-японской войны. Повесть пронизана размышлениями автора об исторической сути происходившего в России в начале XX века.«Именно в любви, где в основе лежит, быть может, самое эгоистическое чувство, жажда обладания, одухотворенность возвышает до полного торжества над эгоизмом, и в этом утверждение истинно человеческого и исключительно человеческого — способности думать о другом, чувствовать его боль, желать ему блага.
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман немецкого писателя Валериана Торниуса посвящён Вольфгангу Амадею Моцарту. Перед читателем проходит вся жизнь великого композитора с детства до безвременной смерти. Основываясь на фактах биографии, свидетельствах современников, писатель создаёт яркое, эмоциональное повествование о нелёгкой судьбе гения, который с ранних лет вынужден был растрачивать свой талант в борьбе за существование. В романе широко показана музыкальная жизнь Европы второй половины XVIII в.
Великий итальянский композитор Джоаккино Россини открыл новый век в опере, став первым среди гигантов итальянской музыки — Доницетти, Беллини, Верди, Пуччини. Книга Арнальдо Фраккароли написана на основе огромного документального материала, живо и популярно. Не скрывая противоречий в характере и творчестве композитора, писатель показывает великого музыканта во весь гигантский рост, раскрывая значение его творчества для мировой музыки.
Роман Фаины Оржеховской посвящен великому польскому композитору и пианисту Фридерику Шопену. Его короткая жизнь вместила в себя муки и радости творчества, любовь и разочарования, обретения и потери. Шопену суждено было умереть вдали от горячо любимой родины, куда вернулось лишь его сердце. В романе нарисована широкая панорама общественной и музыкальной жизни Европы первой половины XIX века.
Книга венгерского писателя Дёрдя Шандора Гаала посвящена жизни великого пианиста и композитора Ференца Листа (1811- 1886). Ференц Лист - гордость венгерской культуры и в то же время музыкальный деятель мирового масштаба, с именем которого связана целая эпоха в развитии музыкального искусства XIX столетия.