За пределами замка - [42]

* * *

Аурелия стояла в лесу и смотрела вдаль, между деревьями виднелось небольшое строение. Она всматривалась в его очертания. Туман стелился между деревьями, невольно выступающими в роли ажурных рамок живописной картины. Девушке казалось, что этот домик из белого камня с балкончиками и тропинка к нему, и яркая зелень вдоль ее изгибов – вполне реальны, и Аурелии нужно просто прислониться к тонкой прозрачной мембране, натянутой между деревьями, и немного надавив протиснуться в ту яркую и спокойную реальность. Надежда на возможное комфортное пристанище не позволяла Аурелии отвести глаза от освещенных окон дома, за которыми ей грезился горящий камин, чистая постель и сытная еда. Но что-то останавливало, не позволяя втиснуть себя в чужую, но такую приветливую реальность.

* * *

Аурелия проснулась, почувствовав прикосновение к своему плечу. Открыв глаза, она увидела Путника, который тихонько поманил ее жестом, проследив за ним глазами, она внезапно оказалась в глухом лесу вдалеке от своих друзей и от костра.

– Ты уверена в своих чувствах? – спросил он вместо приветствия.

– Ты о чем говоришь? Уверена в каких чувствах? – ответила она немного более резко, чем следовало.

– Уверена ли ты в своем ощущении реальности? – терпеливо переформулировал он вопрос.

– Уверена ли я в том, где сейчас нахожусь? В том, что я была на поляне с друзьями, смотрела на костер, читала книгу – да, уверена. Уверена ли я в том, что встреча с тобой – это реальность? Не знаю. Мне нужно в этом сомневаться?

– Сомневаться нужно всегда. В реальности происходящего. В искренности друзей. В правильности выбора…

– И что это даст мне? Ощущение нестабильности и отсутствия почвы под ногами?

– Нет, это даст ощущение легкости и свободы. Ты ведь не привязана по большому счету ни к чему и ни к кому из тех, кто тебя окружает. Разве не так?

– Не так. Совершенно не так, – Аурелия начинала злиться, отчего ее дыхание и мысли сбивались с ритма и путались где-то на подходе к горлу, – они все мне очень дороги.

– Они – это кто конкретно?

– Они – это: Борг, Верес, Айя и даже, наверное, Лист.

– А почему Борг стоит на первом месте? Ты ведь не видела его уже почти год. Почему твоя родная дочь стоит на третьем – предпоследнем месте? Ведь твоя материнская любовь должна была поставить ее на первое.

Аурелия растерялась, как она на самом деле относилась к Айе, она старалась не думать. Наверное, она не могла в полной мере осознать, что это – ее дочь, ведь она не помнила момент ее появления на свет, не видела ни одного этапа ее взросления и формирования. Она узнала одинокую отчаявшуюся и нуждающуюся в поддержке девушку, к которой после встречи привязалась и чувствовала в душе настоящее дружеское тепло. Именно дружеское…

– А как ты относишься на самом деле к Вересу? – Путник продолжал допрос.

Вспомнив о Вересе, она подумала о том, не попал ли он, ворочаясь во сне, рукой в огонь и заволновалась.

– А ведь это он должен о тебе заботиться, а не наоборот… – вопросы продолжались. – А что с Листом?

По большому счету он ей нравился, со временем она привыкла к его каркающему голосу и постоянному присутствию. Рядом с ним она чувствовала себя в относительной безопасности, надеясь на то, что в следующий раз он вовремя просчитает вероятность опасности.

– А что насчет Борга?

– А что насчет Борга?! – с вызовом спросила девушка, она начинала раздражаться от вопросов, точнее от того, какие у нее получались на них ответы. И повторила: – Так что с Боргом?

– Где он? – спросил путник, не обращая внимания на становящийся все более и более резким тон Аурелии. – Где он сейчас?

Аурелии стало страшно. В голове пронеслась мысль о том, существует ли Борг на самом деле? Она пыталась вспомнить черты его лица, цвет его меняющихся глаз, походку, слова, которые он произносил, его голос… И не могла… Все, что она могла вспомнить, был темный силуэт мужчины, к которому ее тянула какая-то странная и неимоверно мощная сила. Ей хотелось сейчас же броситься к нему, заглянуть в его глаза, вспомнить его лицо, прикоснуться. Слезы начали наворачиваться на глаза Аурелии, она растерянно смотрела на Путника, который улыбался.

– Сомневаться нужно во всем, что тебя окружает. Всегда…

Слезы застилали глаза, и когда Аурелия их смахнула, то поняла, что сидит у костра и плачет сквозь сон.

* * *

Весь следующий день Аурелия чувствовала себя разбитой. Мысли кружились вокруг нее, а она все никак не желала пускать их внутрь. Она смотрела на Вереса и не могла найти в себе те чувства, которые когда-то привели их в одну постель, а ведь это было совсем недавно. Может быть, он поначалу был для нее всего лишь напоминанием мрачного палача, чем-то, что их связывало. Но потом увидела же она что-то в нем такое, что заставило ее сделать шаг навстречу. Может быть, это была просто потребность в человеческом тепле? Может быть, это была мимолетная влюбленность? Может, это был побег от одиночества? Но одиночество – это ведь свобода! Она всегда это знала, всегда чувствовала внутри себя эту единственную правду. Даже в той, другой, жизни она любила одиночество. Даже, когда болела, Аурелия вместо поиска сочувствия, поддержки и заботы искала уединение, как кошка, зализывающая раны. Здесь же эта ее потребность казалась вполне естественной и еще более необходимой потому, что в сложившихся обстоятельствах от ее собственной жизненной силы зависело уже больше, чем ее собственная жизнь. Что же тогда толкнуло ее к человеку, к которому сейчас она не испытывает ничего, кроме дружеской теплоты.