За перевалом - [17]

Было далеко за полночь. Берн лежал в домике, глядел на звезды и спутники над куполом, перебирал в уме впечатления, строил догадки, ставил вопросы — не мог уснуть. Да и зачем откладывать на завтра то, что можно узнать сейчас! Вот датчик ИРЦ, надо назвать полное имя, четко ставить вопросы — и получишь ответ на любые.

Но раньше, чем он раскрыл рот, шар у стены сам осветился, произнес:

— Иловиенаандр 182 просит связи.

— Да, конечно! — Берн сел на ложе. — Прошу.

Ило возник на фоне полупрозрачной стены; за и над ней металлические мачты, с них лился водопад зеленого пламени.

— Не спишь, — он смотрел добродушно-укоризненно, — возбужден, хочется узнавать еще и еще!.. А еще несколько немедленных впечатлений — и твоя психика взорвется. Пропала моя работа… — Он прошелся вдоль стены; эффект присутствия, обеспечиваемый ИРЦ, был настолько полным, что Берну казалось, будто Ило прохаживается в домике. — Я весь день на Полигоне, упустил тебя из виду, извини. Эоли рано принялся тебя тормошить. Я ему попенял.

Ило снова прошелся, качнул головой, сказал будто про себя:

— Страстен, жаден… к хорошему жаден, к знаниям — а все не в меру. Себя не пожалеет и других… — Он поднял на Берна серые глаза: — Не давай никому на себя влиять. Никому! И мне тоже. Спокойной ночи!

Шар погас.

Эоли тоже долго не мог уснуть в эту ночь. Он лежал на траве, закинув руки за голову, смотрел на небо, на кроны деревьев, колдовски освещенные ущербной луной. Он любил — особенно под хорошее, победное настроение — засыпать на лужайке или в лесу, целиком отдаваясь на милость природы. Сыро так сыро, жестко, муравьи… ничего! Не нуждается он в комфорте, пальцем не шевельнет ради благ и комфорта.

А настроение было самое победное. Правда, получил от Ило выволочку за Аля — ну, так что? Тянуть было нельзя, у эхху короткая память. Выветрился бы облик убитого — и все.

(Альдобиан заинтересовался. И был так возбужден опытом, что Эоли едва удержался, чтобы не посадить и его в кресло — считываться. Но это было бы бестактно. Ничего, все еще впереди.)

«Постой, я не о том. Вожак эхху не визжал, не выл от страха — позвал маму. Стресс исторг из глубин его темной психики первое слово младенца. Слово! Значит, через поколения и младенцы-эхху пролепечут его… а затем другие?! Так ведь это же…»

Эоли сел. У него перехватило дыхание. Нет, как угодно, но ему надо немедленно с кем-то поделиться. Иначе он просто лопнет. С кем? Он огляделся: городок спал. Ну, что за безобразие!.. Разбудить Ли? Она всплеснет руками и скажет: «Ой!..» Но она намаялась на Полигоне, жаль тревожить. Аля? Тоже нехорошо, бессовестно. Тогда… никого другого не остается.

— Эолинг 38 требует связи с Иловиенаандром 182! — сказал он сферодатчику в коттедже. — Сигнал пробуждения, если спит.

Через минуту запрокинутое лицо в шаре приоткрыло один глаз.

— Ило, послушай, Ило!.. Они эволюционируют!

6. Люди на крыльях

Кто не достиг значительного в делах, в познании, в творчестве — да будет значителен в добрых чувствах к людям и миру. Это доступно всем.

Кодекс XXII века

Башня вырастала над деревьями со скоростью взрыва. Каждый ее отрезок перемещался относительно предыдущего одинаково быстро — и площадка, по окружности которой выстроились люди, уносилась в голубое небо так стремительно, что Берн, следя за ней, только и успел задрать голову. В секунду — сотня метров.

Как только телескопический ствол, алюминиево блеснув в лучах восходящего солнца, застыл, люди все вместе кинулись с площадки, описывая в воздухе одинаковые дуги падения. И — профессор не успел крикнуть, у него перехватило дыхание — у каждого от туловища развернулись саженные крылья. Они просвечивали на солнце, показывали ветвистый, как у листьев, рисунок тяжей. Люди виражами собрались в косяк. Крылья их махали мерно и сильно, по-журавлиному. Стая людей понеслась над лесом на восток.

Башня опала, сложилась мгновенно и беззвучно — как не было. Но пару минут спустя снова взвилась в небо, выплеснула на пределе высоты и скорости новую дюжину крылатых людей. Эти разбились на две стаи: четверо полетели к северу, остальные опять на восток. Берн следил из-под ладони: так вот каких «птиц» с прозрачными крыльями увидел он за миг до того, как ему разбили голову!

— Это они на Полигон полетели, — услышал он несмелый голосок. — А те четверо — егерский патруль…

Профессор обернулся: рядом стояла Ли. Золотистые волосы ее были собраны в жгут. Глаза смотрели на Берна улыбчиво и смущенно.

…Ли чувствовала себя виноватой перед Алем; выскочила тогда как глупенькая: «Ой, как ты это сделал?» — не понимая, хорошо это или плохо. Осрамила его перед всеми. Вполне могла бы подождать, пока спросят люди постарше — у них бы это лучше получилось. Заставила его страдать… Но ей все казалось таким чудесным!

Но, кажется, Аль не сердится, даже рад — улыбнулся ей. И она улыбнулась вовсю, подошла.

— Здо́рово! — вздохнул Берн, следя за новым стартом с башни.

Никто вокруг не глядел на башню. Поднявшееся солнце объявило побудку в поселке. Из домика напротив вышел заспанный Тан, потянулся, приветственно махнул им рукой. В это время к нему сзади подкрался смуглый светловолосый парень, незнакомый Берну, что есть силы пнул ствол склонившейся над Таном ивы: с листьев сорвался серебристый ливень росы. Тот ахнул, бросился догонять светловолосого. Ли засмеялась.