За Отчизну! - [15]

Из темноты к Ратибору подошел незнакомый человек и сказал ему низким и твердым голосом:

- Пойдем вместе, я хочу сказать тебе несколько слов.

При слабом свете фонаря над входом в шинок Ратибор разглядел мужчину средних лет, одетого по-польски - в легкий жупан с откидными рукавами. В осанке его чувствовалась большая физическая сила, лицо было суровым и мужественным. Спокойный, но властный тон незнакомца заставил Ратибора подчиниться и послушно следовать за ним.

- Долго говорить не буду. Ты знаешь, кого ты изувечил?

- Нет, пане, откуда мне знать всех немцев!

- Один - молодой барон Ульрих фон Зикинген, а второй - племянник коншеля Курта Штабера. За то, что ты их изувечил, тебя повесят.

- Но, пан, что бы вы на моем месте делали?

- Я? Конечно, отлупил бы их не меньше, чем ты. Я вовсе не порицаю тебя, а просто, как ближнего своего, предупреждаю.

Ратибор понимал, что незнакомец прав. Немцы не успокоятся, пока его не казнят.

Незнакомец не торопясь разговаривал с Ратибором таким тоном, как будто давно его знал:

- Ты парень хороший, настоящий, честный чех, и из тебя выйдет толк. Но ты стоишь на дурной дороге. Ты любишь родину и свой народ, ты ненавидишь его врагов и мечтаешь освободить от них Чехию. Но не пивом и вином, не в кабацкой драке надо служить своей родине. Тут ты дальше виселицы не пойдешь и выше петли не подымешься. Если тебе охота драться с немецкими насильниками, едем со мной в Польшу. Немцы-меченосцы стремятся задавить Польшу и Литву, как задавили уже Поморье и Пруссию... В Польше - там каждая пара здоровых рук и сердце воина дороже золота. Согласен ехать?

Ратибор с секунду подумал о том, как примут дома его отъезд, и сообразил, что для его родителей лучше, чтобы их сын сражался в Польше, чем, как преступник, погиб от руки палача.

- Согласен. Вот моя рука!

Ратибор протянул руку, и незнакомец крепко ее пожал. Ратибор почувствовал, что встретил руку ничуть не слабее его руки.

- Прошу прощения, как мне пана называть и где мне его найти?

- Зовусь я Ян из Троцнова, а найдешь меня в Вышеграде, в королевском замке. Жду тебя завтра в полдень. Кланяйся старому Войтеху, он меня хорошо знает. И не пей, Ратибор, больше - ты теряешь голову. Пока же будь здоров!

Вернувшись домой, Ратибор, несмотря на поздний час, пошел к отцу. Войтех еще не спал. Гавлик не выдал молодого хозяина, и старик ни о чем не знал. Поэтому он удивленно посмотрел на сына. Ратибор же, не колеблясь ни секунды, просто и коротко рассказал ему все, что произошло. Он приготовился к грозе, зная вспыльчивый и властный характер отца, и был изумлен, когда Войтех не только не обругал его за буйство, а только спросил, когда он должен пойти к Яну из Троцнова.

- Завтра в полдень.

- Тебе надо уезжать как можно скорее. Попроси от меня пана Яна, чтобы он на эти дни забрал тебя к себе в Вышеград. Там тебя не достанут, а здесь ты пропадешь. Я же приготовлю для тебя и оружие, и доспехи, и коня, и все, что нужно для дороги. Когда все будет готово, с Гавликом пришлю к пану Яну. Пока иди, ложись спать... Что ж, может, это и есть твоя дорога - не делать оружие, а действовать им для нашей Чехии.

3. ДРУЗЬЯ И ВРАГИ

Мрачный, холодный зал Каролинума в это утро имел необычно оживленный и до некоторой степени даже праздничный вид. Наступал последний день традиционного, ежегодного университетского диспута.

В течение нескольких дней доктора богословия и магистры свободных искусств выступали перед многочисленной аудиторией, соревнуясь в искусстве сложнейшей, как паутина, схоластической премудрости.

Когда прозвучала в переполненном зале Каролинума торжественная формула окончания диспута, присутствующие густым потоком двинулись к выходу. Штепан отыскал в толпе студентов своего друга Мартина Кржиделко и, взяв его за руку, энергично работая локтями, пробивался через толпу слушателей к группе магистров, среди которых виднелась фигура его наставника Яна Гуса. По лицу магистра было видно, что диспутом он доволен.

- Пане мистр, мы с Мартином хотели бы отлучиться из бурсы до вечера. Мне надо навестить моих родных в Новом Месте.

Гус прервал разговор и поглядел на студентов:

- Идите, дети мои, идите. - Затем озабоченно добавил: - Но, проходя через Старое Место, будьте внимательны и осторожны. Запрещаю вам искать ссор и затевать споры. Помните: в Праге сейчас неспокойно.

Штепан и Мартин поклонились своему наставнику и стали пробиваться к выходу.

Штепан с приятелем направились через улицы Старого Места к Новому Месту, чтобы попасть к дому Дуба.

Узкие, извилистые улицы были покрыты еще не высохшими лужами, в которых, наслаждаясь весенним солнышком и блаженно похрюкивая, нежились свиньи. Среди куч мусора не торопясь прогуливались козы и куры. У ворот мирно дремали собаки.

Приятели шли, оживленно обсуждая закончившийся диспут. С восхищением говорили они о Яне Гусе и о том, как смело он выступал на диспуте в защиту учения Виклефа[19] и как обличал папский престол и всю римско-католическую церковь.

Мартин слушал своего друга и вдруг воскликнул:

- Гляжу на тебя и диву даюсь! Только сравнить, каким ты год назад появился в бурсе и каков сейчас! Пришел тихий, робкий, а стал такой бравый да толковый жак, что любо посмотреть. А послушать тебя - одно удовольствие! Клянусь Аристотелем!