За окнами сентябрь - [13]

С грустью смотрела на Павла — толстеет, стареет, становится еще инертнее, ленивее… Что и говорить, женская судьба ее не задалась.

В поездках у нее иногда начинались бурные романы, но, вернувшись домой, она их безжалостно обрывала — противно врать, изворачиваться, да и не так уж они ее занимали. Все было не то!

И только однажды…

Она возвращалась из сорокадневных гастролей. Последним городом был Горький. Концерты ее прошли с большим успехом, были даже цветы от публики — это в двадцатипятиградусный-то мороз! Из-за шквального ветра самолеты не выпускали, и она решила ехать поездом, хотя шел он долго и приходил в очень неудобное время — в пять утра. Вера позвонила домой и велела ни в коем случае не встречать ее — незачем им коверкать ночь, она прекрасно доберется сама.

В мягком вагоне было свободно, Вера попросила проводника, и тот перевел ее в отдельное купе. Она хорошо выспалась, встала отдохнувшая, в прекрасном настроении — завтра уже будет дома, напилась чаю, любуясь великолепными гвоздиками, переданными ей вчера из зала, вышла в коридор, чтобы немножко размяться, и сразу из открытой двери соседнего купе появился сухощавый, статный человек, поздоровался с нею, назвав по имени-отчеству, сказал, что был на всех ее концертах и рад случаю выразить ей свое восхищение.

Вере он понравился. Она приветливо ответила, и разговор завязался. А когда проводник начал подметать коридор, Вера пригласила его в свое купе. Перехватив его взгляд, брошенный на гвоздики, и мелькнувшую улыбку, она поняла, что прислал их он. Она вопросительно посмотрела, и он коротко ответил:

— Я рад, что они с вами.

Глеб Сергеевич расспрашивал ее о том, как она работает, о ее творческой кухне, и Вера, с неожиданной для себя откровенностью, рассказала о сомнениях, всегда сопутствующих выбору материала, — головой понимает одно, а интуиция подсказывает другое, и она больше верит интуиции. О страхе, неуверенности, которые испытывает, начиная новую работу, о минутах отчаяния — ничего не выходит, словно стена перед глазами, удивляясь тому, как ей легко говорить с этим чужим человеком.

Павел никогда не интересовался ее работой, а, побывав на концерте, впечатление выражал стереотипно — показывая большой палец, произносил: «Сила!»

О себе Глеб Сергеевич рассказал, что он корабел, работает главным инженером на сормовском заводе, очень занят, тоже хватает сложностей и неприятностей, но говорить о них так интересно, как Вера Васильевна, он не сумеет, а потому и не станет.

Поговорили о книгах, фильмах, спектаклях — обычный разговор интеллигентных людей, и оказалось, что он читал и видел больше нее, — как все-таки ее съедает быт! Объяснил, что часто бывает в командировках в Москве, Ленинграде и там уж старается все посмотреть, да и Горький не забывают первоклассные исполнители — легкий поклон Вере, но впервые он четыре вечера подряд ходил на концерты одной и той же исполнительницы, что доказывает незаурядность ее дарования и искренность его восхищения.

Потом они пошли в вагон-ресторан обедать, и Глеб Сергеевич заказал бутылку шампанского. Вера запротестовала:

— С чего вдруг? Средь бела дня!

Он ответил, что из литературных источников ему известно, что актрис полагается поить шампанским, а он уважает традиции. Вера рассмеялась и махнула рукой:

— Пусть так!

Он все больше нравился ей — и его спокойная уверенность в себе, и худощавое, четко очерченное лицо, и острый взгляд внимательных светлых глаз, и низкий голос, и даже шрам, спускающийся от уха к твердому воротничку.

А Глеб Сергеевич, подняв бокал, пожелал ей новых успехов, добавив, что он уверен: это пожелание сбудется. После первого бокала Вера чуть захмелела, ей стало легко, весело, и, попросив налить еще, она предложила выпить за случай, доставивший ей приятное знакомство.

Так они и сидели — случайные попутчики, помогающие друг другу коротать длинный путь. Их разделял только столик, но Вере расстояние казалось огромным — чужие люди, неизвестные друг другу жизни.

Глеб Сергеевич поставил бокал и, посмотрев Вере в глаза, негромко спросил:

— Открыть карты?

— А есть что открывать? — удивилась Вера.

— Я связался с администратором Филармонии, выяснил, когда и как вы уезжаете, и заказал билет в тот же вагон. Вот какие бывают случаи!

Вера испугалась, обрадовалась, растерялась… Что ответить? Превратить в шутку? Невозможно! Он смотрит пристально и серьезно. Спросить, почему он это сделал, глупо, опасно… Расстояние между ними ощутимо сократилось.

— Какое у вас живое лицо, — медленно проговорил он, — и слов не нужно, все понятно.

— Что именно? — напряженно спросила Вера.

— Не знаете, как реагировать? А никак! Просто информация. К разговору о случаях. Я все равно должен был ехать в Ленинград, правда мог это сделать несколько позже, но решил поехать с вами.

Вера почувствовала облегчение, но и некоторое разочарование. А Глеб Сергеевич стал расспрашивать о том, что сейчас следует посмотреть в Ленинграде, и разговор вошел в прежнее спокойное русло. Когда они вернулись в вагон и вошли в купе, Глеб Сергеевич спросил, не утомил ли он ее. Не хочет ли она отдохнуть? Вера энергично запротестовала, и он остался.