За окнами сентябрь - [10]

— Меня нет. Звоните после трех.

Ровно в одиннадцать она заставляет себя сосредоточиться — выключает газ, закрывает форточки, проверяет деньги, ключи — и мчится к автобусной остановке. В автобусе в это время свободно. Вера садится и, воровато оглянувшись, вынимает зеркальце, пудрится, подмазывает губы, — дома не успела. В половине двенадцатого она уже у режиссера. Два часа работы с ним для нее отдых. Она увлечена, спорит, пробует так, этак… Какие-то куски получаются, что-то совсем не выходит, нужно еще думать, искать… Тяжелая, мучительная работа, но ни на какую другую она ее не променяет. «Насколько легче актерам театра, — иногда думает она. — Помогают партнеры, оформление, грим, свет, а тут одна, «голенькая».

От режиссера она мчится в свой излюбленный диетический магазин. Там хоть и очереди, но все можно купить сразу. Нужно успеть, пока он не закрылся на обед. Успела! Обежав отделы, сообразив, что купить, она становится в очередь и вынимает книгу — не так раздражает стояние. Нагрузившись до зубов — одних бутылок шесть: три с кефиром, три с молоком, — она едет домой. Дети уже пришли. Встречают они ее как после долгой разлуки. И первый вопрос:

— Мамынька, ты надолго? Не скоро уйдешь? — они привыкли, что мать постоянно убегает.

Вера разогревает еду, и они садятся обедать. Это лучшее время — короткая остановка в сумасшедшем беге. И они втроем, никто не мешает.

За столом Вера замечает, что у Тани невеселые глаза, ест без обычного аппетита, и спрашивает:

— Ты что кислая? Плохо себя чувствуешь? Неприятности?

Таня дергает плечом и косит глазами на брата: «При нем не скажу». Петька, наоборот, весел, говорлив и так умильно ласков, что у Веры закрадывается подозрение: не натворил ли он чего-нибудь? «На десерт» Вера требует дневники, там она часто находит ответы на свои вопросы. Но у Тани все в порядке, ее сегодня не вызывали. В Петькином дневнике она видит пятерку по арифметике и, конечно, замечание: «Самовольно пересел на другую парту».

— Зачем ты пересел?

— Там от окошка дует, — безмятежно отвечает Петька.

— Все время не дуло и вдруг задуло? И почему ты не объяснил Зое Викторовне?

— А ей не все равно, где я сижу?

Что-то тут не то, но вдаваться Вере не хочется — не так велик проступок. Петька берет «Трех мушкетеров» и удаляется в уборную почитать на свободе. Весь в отца — у Павла та же привычка.

Вера убирает со стола и говорит Тане:

— Пошли на кухню, вымоем посуду и поговорим.

Вера моет, а Таня крутит полотенце.

— Так что у тебя случилось?

— Поссорились с Любкой, — мрачно сообщает Таня, делая из полотенца жгут.

Люба ее лучшая подруга с первого класса.

— Всего-то дела! — с облегчением улыбается Вера. — Помиритесь.

— Она меня предала.

— Не бросайся словами. Объясни толком.

Но не успевает Таня открыть рот, как звонит телефон.

— Конечно, тебя! — с огорчением говорит Таня.

— Я быстро! — обещает Вера. «Кто бы ни был, скажу, что занята».

А разговор получается длинный: у близкой подруги заболел ребенок, тут уж не перебьешь — у человека беда. И Вера сочувственно слушает, расспрашивает, советует, старается успокоить. Положив трубку, она вспоминает, что нужно заказать такси на девятнадцать. Теперь на концерты она ездит машиной. Может наконец позволить себе не толкаться в автобусах в часы «пик».

Вернувшись на кухню, она возобновляет разговор:

— Так что сделала Люба?

— Это надо с начала… — мнется Таня. — Иначе ты не поймешь.

— Давай с начала, — соглашается Вера и туг же останавливает: — Только принеси мне творог, яйца, майонез. Я пока сделаю винегрет и сырники вам на ужин.

Таня приносит. И молчит.

— Ну что же ты? Рассказывай! — торопит Вера, мельком взглянув на часы.

— Понимаешь, есть один мальчишка… — начинает Таня, глядя в сторону, — он в триста седьмой учится, в девятом… — и умолкает.

— Ну, есть мальчишка. И что же он? — подгоняет Вера.

— В субботу у нас был вечер…

Звонит телефон.

— Подойди, у меня руки в муке, — говорит Вера. — Если меня, спроси кто.

— Тебя Зоя Викторовна просит! — кричит Таня.

Это уже Петькины дела.

На прошлой неделе Зоя Викторовна сообщала, что к ней в класс перевели второгодника из другой школы, скверного мальчика: покуривает, употребляет нецензурные слова, затевает какие-то мены-обмены, на большой перемене его поймали с картами. И Петя подружился с ним. Необходимо разбить эту дружбу — Петя такой мягкий, легко поддается влиянию.

Зная, что Зоя Викторовна паникерша, Вера все-таки очень встревожилась. Она понимала, что надо бы «достучаться» к Петьке, выпытать, что привлекает его в том мальчике, а потом развенчать, исподволь подвести к сознанию ненужности такой дружбы, но это дело кропотливое, требующее времени, а где его взять? И она ограничилась грозным приказом: «Не смей дружить с Юрой Пильщиковым. Я запрещаю! Если узнаю, что продолжаешь, переведу в другую школу». Петька заплакал и дал слово.

Сейчас Зоя Викторовна рассказывает, что Петя пересел к Пильщикову. Вот результат необъясненного запрета: только заманчивее стало.

Танины переживания отодвигаются — сама разберется. Вера барабанит в дверь уборной (Петька все еще «заседает»):

— Вылезай, немедленно!