За океан. Путевые записки - [193]

Поднятие на Эйфелеву башню совершается при помощи лестниц и элеваторов (les ascenseurs). Публика не пользуется лестницами, потому что число ступеней от основания до вершины равно 1710. Даже до первой платформы, на которой даются театральные представления, 347 ступенек. Устройство подъемных машин было сопряжено с известными затруднениями, потому что нижние опоры башни не вертикальны, а построены по кривым с различною кривизною. Необходимо было поставить клетки для публики с таким расчётом, чтобы не было неудобств. Каждая будка, находясь внизу, наклонена в одну сторону, а будучи поднята наверх, наклонена уже в другую. Только начиная с первой платформы до вершины подъемные машины устроены в совершенно вертикальных сквозных трубах. Клетки двигаются особыми гидравлическими механизмами, для чего на каждой платформе имеются резервуары с водою. Так как клетки парные, т. е. на каждом участке между двумя платформами одна клетка поднимается, когда опускается другая, то сила, потребная на приведение их в движение, сравнительно невелика. Все подъемные клетки снабжены механическими тормозами, и публика не рискует подвергнуться катастрофе.

За один 1889 год, т. е. во время всемирной выставки, Эйфелеву башню посетило более 3¹/₂ миллионов человек, и сбор составил колоссальную сумму в 6 миллионов франков. В следующие годы посетителей было, конечно, гораздо меньше, но всё же число их доходило до ¹/₂ миллиона, и годовая выручка составляет около 700 000 франков. При мне взималось: за подъем до первой платформы 1 фр., за подъем до 2-й — 2 фр. и, наконец, за прогулку до самой вершины — 4 фр.

Запасшись билетом, я вошел в нижнюю будку, могущую вместить человек сто; через 1¹/₂ минуты я вышел уже на первой платформе, представляющей обширный квадрат около 25 саж. в стороне. Здесь имеется ресторан и устроен театр, в котором при мне давалась глупейшая пьеса под заглавием «Paris en l’air». Одна часть ресторана отделана деревянными резными украшениями якобы в русском вкусе и носит название Restaurant Russe! Затем я пересел в другую клетку и поднялся на вторую платформу; отсюда после новой пересадки я попал наконец и на третью платформу, расположенную на высоте 276-ти метров. Дальнейший подъем уже недоступен для публики. На самой вершине устроена метеорологическая обсерватория, именно установлены самозаписывающие анемометры, дождемеры и т. п.

Платформа третьего этажа представляет четырехугольную залу около 6 саж. в квадрате. Она со всех сторон забрана стеклами, и отсюда можно спокойно любоваться поразительным зрелищем внизу и красивыми видами вдали. Уже во время движения клетки элеватора я испытал приятную иллюзию: по мере поднятия предметы под ногами кажутся быстро удаляющимися; наоборот, отдаленные предметы на горизонте — приближающимися. С верхней платформы открывается обширный горизонт на 90 километров во все стороны, конечно, за исключением направлений, по которым луч зрения упирается в ближайшие леса и возвышенности. Для облегчения изучения видимых окрестностей над окнами верхней залы нарисованы пейзажи, представляющиеся в соответственном направлении, причем изображения городов, гор и т. п. снабжены подписями.

На север видны: Сена и её приток Уаза, в самом Париже кладбище Монмартр, затем С.-Дени, Монморанси, Нёльи и пр. На восток: река Марна, Венсен, Турнан и пр. На юг: опять Сена, Вилльнев, Монруж, Мелюнь, Фонтенебло и пр. Наконец на запад: Медон, Севр, Версаль, Рамбулье и С.-Жермен.

Отсюда же местами видны обширные укрепления, обеспечивающие Париж от вражеского нападения. Прежняя фортификационная ограда, состоящая из 94-ти бастионных фронтов с 66-ю воротами и заключающая площадь в 7800 гектаров с периметром в 34,5 километра, — в последнее время усилена отдельными укреплениями, именно семью фортами 1-го класса, одиннадцатью фортами 2-го класса и 27-ю редутами и отдельными батареями; всё это составляет периметр в 124 километра, который невозможно обложить никакою армией. До взятия передовых укреплений, собственно Париж совершенно обеспечен от бомбардирования. Прежняя ограда, выстроенная по проекту Тьера в 1841–1844 гг. и стоившая 140 миллионов франков, обратилась ныне не более, как в простой редюит или цитадель громадного укрепленного лагеря.

Вообще панорама окрестностей восхитительна; погода стояла, на мое счастье, совершенно ясная, и даже удаленные пункты были видны с поразительною отчетливостью. Весь Париж представляется в виде изящно сделанного и, главное, оживленного рельефного плана. Рассматривая такой план, нельзя утомиться: везде движение, пароходики на Сене и несущиеся поезда, железных дорог невольно приковывают внимание. Близ башни, хотя и на другом берегу Сены, какой-то шутник устроил в своем саду оригинальные часы, отлично видимые именно только отсюда, с высоты птичьего полета. По окружности громадного круглого газона расположены фигуры римских чисел, сделанные из красивых сочетаний разнообразных живых цветов. Из центра же этого газона движутся две огромные стрелки, составленные из досок, на которых тоже разбиты целые клумбы цветов. Эти стрелки, при помощи особого механизма, скрытого под землей, приводятся в движение и, как говорят, весьма верно показывают среднее парижское время. За мое пребывание на вершине башни эти часы шли совершенно исправно.