Джанни потрепал сына по плечу и, вставая, показал ему поднятые вверх два больших пальца:
— Молодец!
Миранда, наблюдающая за всем этим, проглотила вставший в горле ком, когда мальчик повторил жест отца и засиял от гордости, сумев подняться самостоятельно.
Миранда сразу прониклась симпатией к малышу, который явно желал угодить своему отцу и, скорее всего, являлся заслуженным членом клуба «Мальчишки не плачут».
Но ради него же Миранда надеялась, что мать у малыша нежная и добрая. «Если у меня когда-нибудь будет сын, — решила она, — я обязательно буду учить его тому, что у мальчиков тоже есть чувства и в некоторых случаях слезы вовсе не возбраняются».
— Что-то я до сих пор не слышу «я же вам говорила», — обратился к ней Джанни, саркастически вздернув бровь.
Миранда оказалась не готова к его взгляду, словно пригвоздившему ее к полу.
— Я также не сказала, что большие мальчики не плачут, — с некоторой резкостью ответила она, не в силах избавиться от ощущения, что его насмешливые глаза умеют читать ее мысли.
Уголок его рта приподнялся в насмешливой улыбке.
— Вы уверены, что я не обладаю эмоциональностью, свойственной женщинам, Миранда?
Миранда была обескуражена тем, с какой легкостью, словно он являлся старым знакомым, Джанни произнес ее имя. В его устах оно зазвучало совсем иначе, чем она привыкла.
— Н-нет.
Как может этот мужчина обладать эмоциональностью, характерной для женщин, если от него на милю несет самцом? При других обстоятельствах Миранда посмеялась бы над этим предположением.
— Я наполовину итальянец, наполовину ирландец, а эти народы известны своей горячностью и эмоциональностью, — заметил Джанни.
Взгляд Миранды упал на его четко очерченные чувственные губы, и она подумала: «Вот этому я, скорее всего, поверю».
— И часто они выражают свои эмоции достаточно громко, — признался он, сверкнув белыми зубами.
Миранда быстро отвернулась, чтобы не попасть в плен его гипнотического взгляда. Постаравшись не обращать внимания на конвульсивно сократившиеся мышцы живота, она снова обратилась к мальчику:
— Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Нет, я не в порядке, — признался мальчуган. — В машине меня тошнило. — Его взгляд стал невинным и жалким, как у побитого щенка. От этого и камень прослезился бы. — В машине пахнет. Папа рассердился.
— Правда? Уверена, тебе это помогло.
Намек, не понятый малышом, достиг своей цели.
Джанни был пойман врасплох. Собственный сын выставил его монстром. Затем он пожал плечами. К чему отрицать очевидное?
— Вы знаете, как это бывает: мужчина и его автомобиль, — заметил Джанни.
Миранда презрительно фыркнула и подошла к окну. Выглянув, девушка обнаружила колымагу — не совсем тот автомобиль, который она ожидала увидеть.
По машине можно судить о человеке, а о мужчине тем более, как часто говорила ее мать. Миранда давно поняла, что это ошибочное утверждение, но в некоторых случаях ему действительно стоило доверять. Оливер предпочитал нечто вроде особняка на колесах. Автомобиль очень ему подходил: безопасный, устойчивый.
— Боже! — воскликнула Миранда. — Я не удивлена, что мальчика тошнило. Что побудило вас сесть за руль машины, которая того и гляди развалится, да еще взять с собой ребенка, который плохо переносит поездки?
— Я живу по поговорке: нищие не выбирают, Миранда, — протянул он, снова пожимая плечами. — К тому же я разбираюсь в уходе за детьми хуже, чем, видимо, вы. — Стиснув зубы, Джанни вздернул бровь. — Сколько у вас детей?
— Это не папина машина. У папы большая-пребольшая! — похвастался Лайам, издав рокочущий звук, и начал изображать, какая у папы машина.
Судя по его поведению, с ним и впрямь все было в порядке.
Нежный подбородок Миранды напрягся от досады.
— У меня нет детей. Но я никогда не говорила, что у меня есть опыт ухода за ними.
— Ну да. Вы просто женщина.
— Вы имеете что-то против женщин?
Его губы изогнулись в плотоядной улыбке.
— Меня еще никто не обвинял, что я что-то имею против женщин.
«Не сомневаюсь, что они к вам так и липнут», — съехидничала про себя Миранда, отводя взгляд от его рта и чувствуя внизу живота тянущую боль. Этот мужчина может совратить и святую. Она испытала прилив сострадания к матери Лайама, но, так как ее взгляд невольно вернулся к губам Джанни, Миранда решила, что сострадать не стоит — эти восхитительные губы и так принадлежат этой женщине.
В шоке от собственных мыслей она несколько раз ошеломленно моргнула, опустила взгляд и крепче сжала край покрывала, борясь с неожиданным желанием прикоснуться к собственным губам.
— Ваша жена наверняка безумно счастлива.
— Я не женат.
— О, я думала… — Миранда посмотрела на играющего мальчика, потом на его отца. Не женаты — еще не значит, что они не живут вместе.
Джанни ответил на вопрос, который мучил ее:
— Нет, мы не живем вместе.
— О! — Что же сказать? После неловкой паузы Миранда промямлила: — Простите.
Его лицо превратилось в маску.
— Не стоит. Лайам нисколько не страдает оттого, что его родители живут порознь.
К тому времени, когда он подрастет и задумается над этим, лишь немногие родители друзей Лайама будут еще состоять в браке. Да, но у кого из них будет мать, заявляющая, что стиль ее жизни исключает ребенка?
