За неделю до каникул - [5]
– Очень даже честно. Вы там с Марьяной весь вечер шушукаетесь, а теперь ты леску просишь. Откуда я знаю, что вы затеяли? Может, меня потом привлекут как соучастника.
Надо же, какие он слова знает! Все же школы раннего развития не прошли бесследно. Придется рассказать Дане кое-что, но ровно столько, чтобы удовлетворить его любопытство.
Что ж, привела братца к себе, показала доску, рассказала принцип действия.
– Попробуем? – Глаза у Дани загорелись.
Вот тоже мне вызыватель духов.
Но тут меня громко позвали. Я вздохнула. Мама. И папа. Да и бабуля. Все они ждали меня на кухне. Наверное, чтобы коллективно воздействовать. Пришлось пойти и стоять там с понурым видом, изображая раскаяние. Да, я виновата, да, я неряха, да, я не подумала, что платье жутко дорогое и его надо беречь. Да, бабушка, вместо того чтобы любоваться музеями Италии, бегала по магазинам, искала всем подарки, а я… Конечно же, припомнили и другие мои грехи: отсутствие интересов, любовь к компьютерным играм и отвращение к чтению, ну и по мелочи всякое другое.
Мне оставалось кивать и со всем соглашаться. Конечно, можно сдать Медведей, и тогда, уверена, бабуля разворотит всю их берлогу, но… У нас негласный уговор. Мы. Никого. Не. Сдаем. Еще с тех пор, как Борька в детском саду залепил мне в лицо куличиком из песка и пришлось неделю промывать глаза. Я их не сдала. Потом они не сдали меня, когда я повалила Ромку на землю и накормила травой. Да, в детском саду Медведи были мелкими, тщедушными медвежатами. А я, наоборот, – рослой и упитанной. Так что им от меня знатно доставалось. Правда, они упорно лезли и лезли ко мне. Кто бы знал, как все поменяется. Теперь Борька выше меня на голову, а Ромка шире в два раза. Но, видно, детские обиды так просто не забываются. Мы тщательно вели счет поражениям и победам. Я записывала все в специальный блокнотик, который назвала достаточно просто – «Дневник», а где писали Борька с Ромкой, меня не интересовало.
Наконец бабуля сжалилась.
– Ну, хватит мучить ребенка, – заявила она, словно кто-то другой был инициатором этой экзекуции. – Полечка все поняла, правда? – Полечка в моем лице кивнула. – Ты же голодная? Ну-ка, садись за стол.
Я быстро послушалась. Краем глаза увидела, как мама с папой облегченно переглянулись и одновременно бросили взгляд на часы. Скоро девять вечера, бабуля отправится домой. Да, бедные мои родители. Им-то от бабушки никуда не деться.
Мне положили котлету, пюре и поставили перед носом полезный овощной салат. По котлетам и пюре можно определять наличие бабушки в доме. Кроме нее, такими блюдами никто не заморачивается. Конечно, ее котлеты ни в какое сравнение не идут с полуфабрикатами. Так что и от бабушки есть польза. Но тут я вспомнила про доску и свой план, наскоро запихнула в себя сразу полкотлеты, схватила стакан с компотом и пирог и побежала к себе.
Так как руки у меня были заняты – одна компотом, другая пирогом, – толкнула я дверь спиной, точнее задом, и в такой позе вкатилась в комнату. Бац! Стакан выпал из рук, и мокрая лужа растеклась по паркету, сверху плюхнулся недоеденный пирог.
– Даня, – осторожно позвала я, подходя ближе. – Данила, ты что? Что с тобой?
Брат не отвечал. Да и едва взглянув на него, становилось ясно, что ответить он и не может. Он сидел, распластавшись в кресле, вывалив язык и откинув голову набок. Я сделала еще шаг. Глаза его были приоткрыты, но в них не было зрачков – из-под век торчали одни пустые белки́.
Глава 4
Шутки кончились
Я трясла брата за плечи так, что голова у него моталась из стороны в сторону, как у куклы, и отчаянно звала по имени.
– Ма-ам! – наконец громко крикнула я и бросилась к двери.
Не знаю, что произошло, может, он слишком устал на тренировке. Бывает такое, я читала.
Не успела я открыть дверь, как сзади раздалось тихое шипение. Я резко обернулась. Даня по-прежнему полулежал в кресле, и тело его неровно содрогалось. Внутри все оборвалось. Неужели предсмертные судороги? Брат выгнулся дугой, ноги засучили по паркету, и он обмяк.
– Даня! – кинулась я к нему. – Не умирай!
– Доска, – прошептал он еле слышно, – доска, она… убила меня. Прощайте все…
По спине у меня побежали мурашки, я скосила глаза: доска валялась на полу. Как это могло произойти? Что случилось? Неужели?..
И тут этот… нехороший человек, мой «любимый» братец, открыл глаза и тихонько захихикал, а потом не выдержал и громко засмеялся. Короче, ржал как конь.
– Ах ты! Да ты просто… – У меня не было цензурных слов, чтобы описать возмущение.
– Видела бы ты свое лицо, – Даня сел прямо. – Давно так не смеялся.
Ладно, один-ноль в пользу братца. Ему удалось провести меня. И напугать. Поквитался со мной за детские розыгрыши. Когда он был поменьше, меня часто оставляли с ним вечером, если родители хотели сходить в кино или в гости. Вроде и разница у нас небольшая, всего три года, но почему-то в глазах родителей я была вполне взрослым, самостоятельным человеком, а Даня – сущим ребенком, который непременно откроет газ на кухне, вывалится из окна или отрежет палец ножом. Надо сказать, Данила этим отлично пользовался. Вместо того чтобы сидеть и тихо играть в свои игрушки, ходил за мной хвостиком и ныл: «Мне скучно, мне скучно». Вот я и рассказывала ему всякие страшилки про пиковую даму, черную руку и гроб на колесиках, а вдобавок выключала свет и пугала его из темноты, завывая по-волчьи. Даня потом долго еще боялся спать без света. И вот представился случай отомстить. Злопамятный вредина.
