«За нашу и вашу свободу!» Герои 1863 года - [110]

За всем этим мы потеряли из виду Иеронима Кеневича. Какое же участие он принимал в составлении подложного манифеста? В самом деле какое? Он не был, как мы уже знаем, его непосредственным составителем, он вообще не находился в Москве в момент его составления, так как в Москву Кеневич приехал 4 декабря, а Бензенгер явился «из бегов» на гауптвахту еще 2 декабря. Имел ли он какое-либо касательство к возникновению идеи использования манифеста? Нет никаких свидетельств в пользу этого, с другой же стороны, если мы сопоставим дату прибытия Кеневича в Петербург — 25 ноября — с датой побега Бензенгера, совершенного, очевидно, в связи с поручением составить манифест, — 28 ноября, — сомнительность такого предположения бросается в глаза.

Иероним Кеневич не был ни инициатором, ни автором подложного манифеста, задуманного и изданного по согласованному решению русской и польской революционных организаций. На плечи Кеневича легло обеспечение издания манифеста и его распространение. На него, без достаточного к тому основания, легла и вся ответственность за этот ложный политический шаг.

22 декабря 1862 года Кеневич выехал из Москвы в Петербург. Вероятно, тут он узнал о принятом в Варшаве решении начинать восстание в январе. 6 января 1863 года он уехал в Вильно, и здесь спустя несколько дней его застало сообщение о том, что восстание началось.

Тот план, который полтора месяца назад вырабатывался «на всякий случай» и который был доверен ему, Иерониму Кеневичу, стал актуальным. Но где добыть средства на издание манифеста, на подготовку его распространения? Комитет движения, в это время принявший название Литовского провинциального комитета, никогда не располагал значительными суммами. Тем сложнее было изыскать их в этот момент, когда неожиданное, противоречившее всем предшествующим заверениям начало восстания застало красных в Литве и Белоруссии врасплох. Нужно было создавать, вооружать, экипировать, снабжать повстанческие отряды, а на это требовались деньги и деньги, которых у комитета не было.

Кеневич решил обратиться к организовавшемуся в этот момент комитету белых и даже дал согласие на то, чтобы войти в его состав. Весь этот эпизод известен нам по мемуарам главы этого комитета Якуба Гейштора, и он-то служит важнейшим аргументом для изображения Кеневича агентом белых.

По рассказу Гейштора, сразу же после организации комитета — 27 января — Кеневич представил комитету свой план организации восстания в глубине России. Из сообщения Гейштора явствует, что ни он, ни другие члены комитета и не подозревали, что «план Кеневича» когда-либо и кем-либо рассматривался ранее, что к нему причастны польские красные и русские революционеры. После некоторых споров комитет согласился финансировать предложенный план. Литовских белых страшила социальная революция, но на берегах Немана, а не Волги. Кеневичу было дано пятнадцать тысяч рублей, что не составляло всей требуемой суммы, и он восполнил ее из собственных средств. Уже в последних днях января, как сообщает Гейштор, Кеневич покинул Вильно.

Итак, причастность Кеневича к белому комитету ограничивалась тем, что он получил от него средства, необходимые для реализации плана, составленного красными. Неоткровенность его с членами комитета, его явное, непонятное лишь самовлюбленному автору подтрунивание над Гейштором («он очень меня ценил и имел даже преувеличенное представление о моем политическом разуме, так как всегда находил у меня большое сходство с Кромвелем», — пишет Гейштор) — как мало это согласуется с отводимой ему ролью агента, орудия белых!

Кеневич организовал печатание подложного манифеста. Существуют разные версии о месте, где был отпечатан манифест. Называется городок Фридрихсгам в Норвегии (?), хотя город с таким названием находился в Финляндии не особенно далеко от Петербурга; называется и Вильно, что как будто более вероятно. Следует учесть, что, когда ЦК «Земли и Воли» выдвинул требование издать прокламацию от имени Временного Народного правления, она была без промедления отпечатана тем же шрифтом, а значит, типография была под рукой. Если добавить к этому, что манифест печатался дважды (как мы сказали бы сейчас — в два завода) и что по показанию одного из распространителей полученные им экземпляры оставляли впечатление свежеотпечатанных, то не исключено, что подпольная типография находилась в Москве,

Нам много раз уже приходилось говорить о подложном манифесте. Приведем же его текст.

«Божиею Милостию Мы, Александр Вторый, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем всем Нашим верноподданным.

В постоянной заботливости Нашей о благе всех верноподданных Наших, Мы, Указом в 19 день Февраля 1861 года, признали за благо отменить крепостное право над сельским сословием Богом вверенной Нам России.

Уступая просьбам помещиков, Мы, как ни тяжело было нашему Монаршему сердцу, повелели, однако, всем временнообязанным крестьянам оставаться в течение двухлетнего срока, т. е. до 19 февраля настоящего 1863 года, в полной подчиненности у их бывших владельцев.