За наших воюют не только люди - [10]

Бабка копошилась около плиты, стараясь ее быстрей растопить, но от волнения ломала спички одну, за одной.

- Бабушка, позволь я разожгу, а то ты все спички переломаешь,- подал голос нежданный гость. Встрепанная бабка, молча отошла, предоставив гостю это дело, не успела она моргнуть глазом, а в топке вспыхнуло пламя, а в трубе послышался неясный гул.

Старуха понятливо покачала головой, ей все стало ясно, не соврал парень, в точности Вахрамеевский сынок, недаром его отец вынужден был из деревни уйти, очень уж часто горели копушки сена у его недругов, и никто никогда не видел, чтобы он их поджигал.

- Унаследовал порчу Ивашевскую мой племяш,- подумала она с огорчением.

Но вслух только и сказала:

- Ой, милок, спасибо, а то бы последний коробок извела. А лавка у нас теперь не приезжает вообще. Надо в район за всем ехать.

Не прошло и полчаса, как на плите скворчали аппетитные блинчики.

- Нужно мучку пшеничную подобрать,- говорила словоохотливая бабка,- у меня, ее с прошлого года совсем мизер остался, так и в том червяк завелся. А теперь только ржаная мука, остается, да овес мы этим летом сажали, вот только медведи много его подъели. Но пока все же ничего, сосновую кору еще не едим, не знаю, правда, что Господь нам дальше пошлет. Рыбалят наши старики понемногу, рыбку подъедаем.

- Бабушка, а как тебя зовут?- спросил Игорь.

- Так,- Лизавета Петровна я, только ты меня бабушкой зови, какая я тебе Лизавета Петровна, считай бабка я твоя по матери. Катька то преставилась в прошлом году. Ты ешь, ешь, не дичись, отдохнешь, я тебе байну истоплю, ты наверно и не был никогда в байне то настоящей.

- Почему это не был,- оскорбился Игорь,- была у нас баня, да и сейчас стоит.

- Вот и ладненько, значит, и объяснять тебе ничего не надо, воды наносишь, протопишь, мыться будешь. Ежели ты воевать собрался тебе в район попадать надо, так хоть мытым поедешь, а то от тебя лешим прет. Через два дня к нам Прохор Палыч приедет, участковый наш, с ним и доберешься туда, на полуторке, - расписала все действия бабуля.

Действительно через день в деревню въехала уделанная в хлам полуторка, от которой неизвестным образом еще не отлетели колеса, исторгая клубы синего дыма, она остановилась у самого большого дома в деревне.

- Поп у нас там раньше жил, еще до революции, - пояснила Лизавета Петровна, - а потом молодежь клуб там сделала, но сейчас он не работает, некому туда ходить. Сейчас Прохор Палыч там прием вести будет, вот к нему пойдем с тобой и поклонимся.

Два дня, бабка не давала своему новоявленному родственнику покоя, выспрашивая все новые подробности его жизни в лесу. Она вполне уже поверила в то, о чем рассказывал Игорь, но когда слушала его слова, ей все время казалось, что разговаривает она не с молодым парнем, не видевшим ничего кроме леса, а с пожившим опытным человеком. О чем она не преминула сказать.

- Ты Игорек, что-то мудрено говоришь, я Вахромея то с восемнадцатого году не видала, как он с войны пришел, так в леса и подался. Его иначе, чем бирюком и не называли. Но мнится мне, в парнях он так заковыристо не говорил. Ты, когда с Палычем беседовать будешь, язык то свой укороти.

Бабка была подслеповата, и поэтому не заметила легкую краску смущения на лице коротыша, как она начала называть его про себя.

Когда они вдвоем прошли в накуренную комнату, на них с хитрецой уставился пожилой толстый милиционер.

Он конечно уже знал все, пришедшие раньше односельчане с удовольствием рассказали ему свежие новости, а какая новость интересней, чем эта? И к тому же была она рассказана в десятке вариантов. Поэтому Прохор Павлович с нетерпением ждал Лизавету Петровну с племянником, чтобы выслушать наиболее приближенный к правде вариант.

Бабушка с удовольствием взяла на себя обязанность доложить все самой. И вскоре участковый Кремнев чесал затылок, думая, что делать с парнем, вышедшим из леса, не имевшим ни документов, ни образования.

Он сразу откинул все другие варианты появления Игоря в деревне, потому, что такую историю мог рассказать только человек, хорошо знающий кузнеца и место где он жил. Но все равно что-то ему не нравилось в рассказе, и он задавал новые и новые вопросы, стараясь подловить паренька на чем-нибудь.

Неожиданно он подумал:

- Да что я пристал к человеку, все у него нормально, вон воевать хочет, пусть служит, справку ему напишу, что метрика утеряна. Отвезу сегодня с двумя призывниками в район, а там уж, как получится.

Так он и сказал Ивашову и тот с бабкой торопливо пошли домой собирать вещички.

Ближе ко второй половине дня к дому, где сидел участковый начал стекаться пожилой деревенский народ. Двух молодых парней провожало все село. Их матери стояли с мокрыми глазами и старались не плакать, отцы, уже слегка принявшие местного самогона, также старались за бравадой скрыть свое горе. И Лизавета Петровна в этом не отставала, уже наверно всем она на десятый раз рассказала, что провожает на войну своего племяша Игоря, внука умершей сестры Катьки.

Прощание было недолгим, Палыч вышел на крыльцо, произнес с него краткую речь из десяти слов, что надо бить фашистов, наше дело правое мы победим, и на этом прощание закончилось. И машина, стреляя холостыми выхлопами, медленно закачалась на колдобинах вологодской дороги. Бабка Лизавета долго махала платочком вслед машине, потом, убедившись, что все заметили ее старание, медленно ушла в дом