За мной следят дым и песок - [90]
Как общая на чиновных — мировая окарина, исполняющая длинноструйную песенку «А на всех я не разорвусь!..» — и один на трамвайных вожатых безутешный вопрос: я кому говорю, вагон не резиновый?
Как день спасения, дарованный — только уверенным, что не расплетут — на редакции, изводы, третьи редакции, и что, проходя долготу от ступеней рассвета — к руинам заката, не готовы служить двум и трем идеалам и не хотят получить — все возможное, и одновременно — и покрупнее.
Но любые предсказания, несомненно, пророчат мне — неподъемные радости: всякий новый день Господень — как тысяча лет… И тысяча лет — как один день, но эти сожаления — может быть, уже не мои.
Чуть отмахнуть — расписной полог тропы, расписавшей пейзаж свой — по мгновеньям, прошляпить — ее исполненность и размеренность шага, и на вдох отпущены — не сбежавшее молоко и булочники восхода, но нашествие сиреней — прекраснодушные, начатые — не с земли и шантеклерской огласки, а сразу — с капителей и с притолок, и чертят в воздухе раскат за раскатом, вдруг сбивая спирали шпилей, пинаклей, фиалов — на интернатские спальни с заточенными в съеденный куль синими подушками, на голубые чашки щербатых пилигримов, и на алюминиевые цепные чаши с перронных титанов, и бессчетные ветки рельсов и отведенные рельсы веток… на необдуманные вопрошания: правда ли, что все путешествующие возвратятся? И качают сизые и белые паровозные дымы, а чуть длиннее ветер — покрапывают мелким крестиком и всех опыляют — в свою веру.
И как наворачивается на глаза и слезит их лазурь, так наплывают на горные селенья сиреней — холмы Иерусалимские и взбирающаяся по порогам — ватага домиков в жарких черепицах и, воссев на закорки теней, подтягиваются к кварталам небесного града.
Так на длящуюся, дрогнувшую минуту набегает — время гранатовых яблок, созревших — к моему восемнадцатому рождению и к двадцатому, и кипер, и шафран и нард… или, вычитая помехи эфира, изрядная полоса картофельных яблок — в румяном сельском ландшафте, вынесенном с окраины осени — в дар начинающим университеты. И рассыпаны, но зато раскатили праздники урожая — до лестницы горы, обещанной другим координатам и гармониям.
Так на ближние деревья навертывается — давно прошедший верхний лес, он же — горняя дорога от свершения поля, день за днем поднимавшая в облако горбатые транспорты, но — ни пешего, путь, вероятно, длинен, и над первым, пчелиным на глаз кордоном облепих подъемники вытягивали на кручу — мосты сосен, шли желтые волы под желтыми кронами, толкались на взлете вагонетки с зеленью ратей и облитые выпушкой кабриолеты, фургоны порфирного, соломенные подводы, и качали наверх косматые тюки кустарника. И, мелькая все выше и обгоняя друг друга, прибегали — к неслыханной глухоте и прелести.
Однако низведенные в запасающихся, в несущихся с сачками за яблоками, или в наползающих — с мешком и с глиняными по локоть руками, лепящими сытость — на круглый год и еще на чуть, мы следили брачный пир чернолесья и краснолесья — как нависшее над полем параллельное время, уже раскрывшееся — кому-то, но не нам, и отсуживали у горной трассы обратное направление.
В наших прогнозах сочетающиеся меж собою пикапы музыкантской меди и бочки с обагрившим щели вином, и кареты генералов-дубов, нацепившие бронзовые виньетки, напротив — снижались к нам, и фанерщики растягивали стволы — в гармоники, и скакали по уступам лиловые цирковые повозки, и на еле поспевающих крышах их — танцующие вазоны, плеснув пистоли или пиастры — в ручьи неделимой зыби, и птичьи гнезда и шиньоны ягод, допустимы — синие кувшины павлинов с длинной струей хвоста, растрепавшиеся в приближениях и все сноровистее к перекрестку дорог, и кто-то — в черных сутанах еловых конусов, уже щедро подхватывая из трав изумрудные гребни и оступаясь на цоколь: на пасеку облепих…
Впрочем, куда бы ни доносилась гора, коль скоро высокий пир и заземленные полевые соединились — в одном визире, неважно, уточнен сверху вниз, от времени горы, поставленной за старшего — и крупнее города, назидающей — лилипутам при подоле, или снизу вверх, и великаны — собиратели, и у нас за плечами — гора времени… мы, безусловно, полагали — откликнуться и провести краткий отдых свой от страды, жатвы, сафры, путины — на пиру.
Увы, свобода отпускалась подвижникам — в перешейках меж табунами мешков и в большом вихре, перепутывающем кольца вчерашних и завтрашних трудов, и в дробности коридора — на мыс, итого — в расчлененности действа.
Хотя однажды — наяву или во сне? — нам, кажется, удалось — отполоскать взгляд от копей провиантов, и связать лоскутья побега — и лететь со скоростью вразумления от долгов и скуки, и сквозь бьющие по лицу, жужжащие, жалящие ягоды — почти занестись…
Но на третьем шаге узнать — верхний лес не принимал нас, незваных или не избранных в брачные одежды, так стиснулись начинающие подъем кибитки, так караван что ни утро — перечерчен на новые тарантасы и таратайки, так запечатаны стволы — метелью прутьев, так ничтожны стыки и стремена — и пешеходные зебры теней, что пройти даже первую ступень… и все ступени его — не для мелких тварных.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юлия Кокошко – писатель, автор книг “В садах” (1995), “Приближение к ненаписанному” (2000), “Совершенные лжесвидетельства” (2003), “Шествовать. Прихватить рог” (2008). Печаталась в журналах “Знамя”, “НЛО”, “Урал”, “Уральская новь” и других. Лауреат премии им. Андрея Белого и премии им. Павла Бажова.
Дорога присутствует едва ли не в каждом повествовании екатеринбургской писательницы, лауреата литературных премий, Юлии Кокошко, чьи персонажи куда-то идут, шествуют, бредут, спешат. Неровности дороги и неровный ход времени — вот сквозные темы творчества тонкого стилиста, мастера метафоры, умеющего превратить прозу в высокую поэзию, — и наполнить гротеском, и заметить эфемерные, но не случайные образы быстротекущей жизни.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.