За материализм в биологии - [12]

Возвращаясь к вопросу о «привыкании» микроорганизмов к лекарственным и ядовитым веществам, необходимо отметить, что степень «привыкания» широко варьирует в отношении как быстроты процесса, так и устойчивости.

По данным А. А. Имшенецкого и К. З. Перовой (1955), адаптация дрожжей к ядам (сулема, фенол) протекает весьма медленно. Для получения расы, устойчивой к сулеме, потребовалось 398 пассажей, а устойчивой к фенолу — 400 пассажей. Поллокк (Pollock, 1950) отмечает, что достаточен кратковременный контакт бактериальных клеток с пенициллином, чтобы вызвать у них способность образовывать пенициллиназу, разрушающую пенициллин; это определяет устойчивость стафилококков к данному антибиотику. Высокоустойчивые к стрептомицину штаммы золотистого стафилококка также можно получить после одного или нескольких пересевов на средах, со стрептомицином. Приобретенная устойчивость сохраняется длительное время при культивировании на средах без стрептомицина.

Не будем приводить других примеров, иллюстрирующих возникновение устойчивости. Эти примеры в большом числе можно найти в названных выше монографиях и сборниках. Н. А. Красильников (1955) подчеркивает, что нет такого микроба, у которого нельзя было бы получить устойчивые формы при воздействии антибиотиков.

Необходимо также отметить обширную группу изменений у микроорганизмов, которую составляют случаи, получившие названия «индуцирования» или «изменения путем наведения», «прививки», «трансформации», «трансдукции». Поскольку о ряде примеров такого рода изменчивости говорилось в первой главе, здесь ограничимся лишь этим упоминанием.

Как же расцениваются в биологической литературе указанные результаты по изменчивости микроорганизмов?

Н. Ф. Гамалея (1946) в предисловии к переводу работы Эйвери, Мак-Карти и Мак-Леода о трансформации пневмококков отметил, что как эти результаты, так и другие упоминаемые им данные по изменчивости бактерий могут рассматриваться как результат вегетативной гибридизации. «Описанная бактериальная изменчивость, — писал он, — является, мне кажется, наглядным примером вегетативной гибридизации, так хорошо описанной в работах И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко».

Советскими микробиологами и бактериологами проделана огромная работа по изучению изменчивости микроорганизмов и накоплен большой материал в этой области. Объяснение ему дается с позиций мичуринского учения. В этом не трудно убедиться на основании работ Н. Н. Жукова-Вережникова, В. Д. Тимакова, Н. А. Красильникова и др. Обобщая данные по изменчивости микроорганизмов, Н. А. Красильников (1955) пишет: «Во всех этих случаях мы имеем ярко выраженную направленность изменчивости. Изменяются организмы в соответствии с характером воздействия внешнего фактора или внешней среды. Эти данные вполне созвучны с учением мичуринской науки».

Особый интерес представляет оценка результатов экспериментальных работ по изменчивости микроорганизмов зарубежными биологами.

В объяснении природы и путей изменений, возникающих у микроорганизмов, существуют два диаметрально противоположных взгляда. Это расхождение во взглядах подчеркнул Рейвин, выступая по докладу Дина и Хиншельвуда (1956) на симпозиуме (совещании) по проблеме адаптации у микроорганизмов. «Принимая во внимание единство мнений участников данного симпозиума в вопросе о механизме адаптации, было бы очень нежелательно впредь признавать существование в этой области противоположных школ: одной — объясняющей адаптацию простым изменением в составе популяции[11], и другой — рассматривающей адаптацию как прямую реакцию части организмов на изменение внешних условий».

Это не столько констатация создавшегося положения, сколько пожелание отказаться от одновременного существования столь противоположных точек зрения, которые сложились по вопросам изменчивости. Но это пожелание не было удовлетворено даже на самом симпозиуме.

Многие представители генетической науки — Лурия, Демерец, Дельбрюк, Шпигельман и др. — все еще пытаются уложить факты изменчивости микроорганизмов в рамки хромосомной теории наследственности. Предлагаемое ими объяснение весьма просто: отбор имеющихся в популяции готовых мутаций, которые в силу их случайного соответствия новым условиям быстро размножаются и вытесняют неприспособленные формы. Трудности, связанные с этим объяснением, отводятся путем наслаивания одного гипотетического допущения на другое. У организмов, которым не свойствен половой процесс и у которых не доказано наличия ядра, описываются числа хромосом, группы сцепления, кроссинговер, строятся хромосомные карты и т. п. Вот куда может завести беспочвенная фантазия! Поэтому совершенно естественно стремление биологов выйти за пределы подобных генетических спекуляций и дать фактам реальное объяснение.

С особой отчетливостью это выявилось в докладах и дискуссии на упомянутом симпозиуме по проблеме адаптации у микроорганизмов. Материалы симпозиума представляют несомненный интерес, поскольку они отражают веяния, имеющиеся в западной науке.

Прежде всего следует отметить, что в ряде докладов и выступлений было указано на необоснованность попыток «открытия» у бактерий полового процесса, а следовательно, и половой гибридизации вместе с менделированием признаков. Это еще раз свидетельствует о надуманности предлагаемых генетических схем у бактерий с группами сцеплений, хромосомными картами и т. п. Единственная ценность подобных построений заключается разве в том, что они показывают, с какой легкостью можно составить карты хромосом и «точно» указать на них месторасположение генов даже и в тех случаях, где нет ни мейоза (редукционного деления), ни хромосом.