За Лувром рождается солнце - [16]

Правда, развлечение могло быть не по вкусу дирекции отеля, но мне-то какое дело?.. Короче говоря, мы узнали, что один из постояльцев гостиницы... человек, с которым я, кстати сказать, был слегка знаком, ибо мы здоровались при случайных встречах в коридоре или лифте... господин Этьен Ларпан...

– ...был убит?

– Да. Уже само по себе довольно необычайное происшествие, не так ли?

Я сделал гримасу:

– Знаете ли... Мне оно кажется весьма заурядным.

– Вам – может быть. Вы детектив. Не я... Потом мы узнаём, что этот господин Ларпан был... как вам это сказать?

– В сложных отношениях с законом?

– Да. Все это страшно увлекательно.

– И что дальше?

– Гм...

Он выглядел растерявшимся:

– Я вам докучаю, сударь?

– Совсем нет, продолжайте.

Он пробежался пальцами по полям своей шляпы. Его пальцы были полноваты, что не вязалось с его худощавым лицом.

– Да, да, – произнес он. – Я чувствую, что вам докучаю. Ну... буду покороче...

И он закатил целую речь:

– Я почувствовал интерес к господину Ларпану. Вы ведь можете понять, что мне было скучно? Очень скучно. И я докучал другим. Но... буду короче. Я был в холле, когда услышал, – о, совершенно невольно! – как вы спрашивали, у себя ли Женевьева Левассер. А я знаю, что Левассер...

Он ухмыльнулся. Ухмылкой сплетника. И продолжил:

– ... была любовницей Ларпана. И я сказал себе: смотри в оба: этот человек имеет касательство к Ларпану. Я имею в виду ваше посещение. Что и говорить, меня это заинтриговало и я принялся за вами следить, господин Бурма, Сам не знаю, зачем. Наверно, ради игры. Когда же я убедился, что вы частный сыщик, я чуть не запрыгал от радости. Это превзошло все мои ожидания. Мне не могла не нравиться эта таинственная атмосфера, если вы представляете, что я хочу сказать. Но позже я призадумался и понял, что мое поведение было неправильным, нетактичным в конце концов, и моим долгом, как светского человека, было извиниться перед вами. Я чувствовал, что вы заметили мои уловки и наверняка подумали обо мне Бог весть что. При вашей профессии это естественно... Извольте же, очень вас прошу, господин Нестор Бурма, принять мои глубочайшие извинения.

Он сделал вид, что встает.

– Минуточку, – произнес я.

– Да?

– Вы говорили о глупом любопытстве, которое я мог бы успокоить.

– Мне бы не хотелось злоупотреблять...

– Не стесняйтесь.

– Ну так вот. Глупость – подходящее слово. Я глупо счел, что вы, зная господина Ларпана...

– Я не знал господина Ларпана, – сказал я.

– Вы меня удивляете.

– И тем не менее это так. Он покачал головой:

– Не верю. Ничего не могу утверждать твердо, но мне кажется, что однажды Ларпан...

– Однажды?

– ...назвал ваше имя. Оно довольно характерно, необычно... Конечно, я не могу утверждать твердо... Тем более, что вы утверждаете прямо противоположное...

Я промолчал. Он продолжал:

– ...Итак, я говорил, что глупо подумал: раз вы знакомы с господином Ларпаном... Но если вы его не знали, это совершенно меняет дело.

– Действуйте, как если бы я его знал.

– Ну...

Его глаза загорелись:

– Я подумал, что вы сможете предоставить мне об этом любопытном субъекте подробности, сведения, которые было бы напрасно искать в газетах.

– И с какой целью вы собираете эти сведения?

– Только ради развлечения. О, я понимаю. Сознаю свою глупость...

– Я не в состоянии предоставить вам эти сведения.

– Сознаю свою глупость, – повторил он. – Я слишком порывист, идиотски порывист. Сначала я слежу за вами. Затем обращаюсь к вам с просьбой выдать профессиональную тайну...

– Речь не идет о профессиональной тайне. Я не могу предоставить вам сведений о Ларпане потому, что ими не обладаю. И ими не обладаю потому, что не был с ним знаком... И предполагаю, если из нас двоих кто-то и знал его, так это вы.

Он заколебался. Затем сказал:

– Хорошо... Я был с ним знаком... мало. Признаюсь.

– Вы сообщили об этом в полицию?

– Нет. Вряд ли это помогло бы их следствию, а я не стремлюсь...

Он подчёркивал каждое слово:

– ... к тому, чтобы стало известно, что я мог посещать даже случайно, из соображений добрососедства, человека, которого есть все основания отнести к разряду гангстеров... Я добропорядочен, сударь. Глупо романтичен, но добропорядочен. Меня зовут...

– Кокорикос.

– Бирикос. Никола Бирикос. Вот моя карточка. Может, у нас еще будет случай встретиться.

Несколько возбужденный, он порылся в бумажнике и извлек оттуда картон, который протянул мне. Сложив бумажник, неожиданно заметил:

– ...В Афинах у меня процветающее дело. Почти все время я провожу во Франции, но в Афинах у меня бизнес. Успех в делах может пострадать от скандала, даже если тот разразится за сотни километров от Афин. Я не сообщил полиции, что немного знаком с Ларпаном, и не скажу ей этого. Если вы сочтете своим долгом донести на меня, я все буду отрицать. И вы ничего не докажете. Но, надеюсь, не донесете.

– Я ничего ей не сообщу, – сказал я, – Не вижу к тому причин. Однако, раз уж вы ищете развлечений...

– Есть развлечения и развлечения.

Я вертел между пальцев его визитную карточку:

– Вы любите романтику и вы сейчас ее получите, – сказал я.

Он с интересом наблюдал за моими движениями. Я снял трубку и набрал номер отеля "Траксосеан":