За линией Габерландта. Роман - [30]

Судьба пощадила молодую женщину. В один ничем не приметный день ей принесли почтовый пакет, изрисованный штампами Японии, Китая и России. Дрожащими руками вскрыла она конверт и прочла две строчки:

«Милая, я жив и здоров. Я не могу ничего написать больше, но я жив. Жди меня, мы встретимся. Сообщи матери».

Подписи не было. Да и нужна ли она, когда так знаком этот почерк!..

Она еще не выплакалась от неожиданной радости, когда ее вызвали в жандармское управление. Бесстрастный чиновник вручил Зотовой извещение о гибели Николая Ивановича. «Мадам, я очень сожалею…» - сказал он. Посетительница отвернулась, вынула из сумочки какое-то письмо и, сличив числа, сдержанно вздохнула. Сказала: «Благодарю вас» - и чуть ли не бегом выскочила из комнаты.

Она в тот же день написала письмо матери Зотова, а немного подумав, послала известие родным Ильи Величко. Хоть о нем в письме не было сказано ни слова, она поняла, что друзья вместе!

И Мария стала ждать мужа.

Она не знала, что ей придется ждать еще очень долго. Но что означают годы для настоящей любви и привязанности!

Глава тринадцатая Характер Оболенского изменяется, по общему убеждению, в лучшую сторону. Характер Ильи, по мнению Зотова, - в худшую. Массовый визит рода Шахурдиных

Прошло некоторое время, и колонисты твердо установили, что вдоль побережья, а именно в десяти - пятнадцати верстах от моря, есть полоса суши с наиболее благоприятным для сельского хозяйства климатом. Ширина этой полосы верст двадцать - тридцать; несколько дальше климат становится более суровым. В этой полосе растет очень крупный лес. Поляны и долины рек заросли высокой травой, особенно хорош здесь вейник Лансдорфа. Много смородины и малины, а в июле полным-полно чудесной ароматной ягоды - княженики, напоминающей по виду малину, а по вкусу тропический ананас. Бесчисленное множество птицы избирает своим постоянным местожительством именно этот район.

Колония находилась у начала благоприятной для сельского хозяйства полосы. Опыты по огородничеству превзошли все ожидания друзей. К концу августа они ели свежую капусту и брюкву, имели морковь и свеклу. Овес выколосился и налил зерно. Радовал всех картофель. Посаженный в гребни, он весело зацвел; осторожное подкапывание показало, что под кустами уже есть молодые клубни. Оболенский с нетерпением ждал того дня, когда можно будет приготовить молодую картошку с луком.

Постепенно сами собой распределились обязанности. Николай Зотов и Илья Величко занялись огородом, изучением местной природы и своими опытами. Работать им пришлось в полную силу. Дело в том, что на месте стоянки купца они нашли порядочный слой навоза. Видно, там много лет назад находилась загонка для оленей. Для огородников старый перегной являлся более дорогим, чем золото. И они, не щадя сил и времени, перевозили по реке десятки пудов удобрения и таскали перегной к своему огороду.

Василий Антонович стал заправским медвежатником. На его счету к августу значилось три убитых медведя; в трюме баржи он устроил засольный пункт. Зайчатину колонисты ели теперь только в «постные дни».

Что же касается Корнея Петровича, то он за одно лето стал просто неузнаваем. Куда делась прозрачная белизна его кожи, неуверенность движений и вялость мускулатуры? Заменив тяжелые сапоги легкими кожаными постолами - подарок Матвея-Ведикта, - он сразу после завтрака уходил в тайгу или на речку, часто без ружья, с одним ножом и какими-то орудиями из веревочек, ремней и сеток, пропадал там до позднего вечера и являлся потемну, навьюченный образцами трав, живыми гусями, грибами и рыбой.

Взгляд его стал уверенным и зорким, руки проворными, а ноги не знали усталости. Колонисты уже забыли, когда он в последний раз крестился и шептал: «Да воскреснет бог и расточатся врази его». Теперь он целиком надеялся на свои силы.

Корней Петрович принес с вершины дальней сопки для посадки в питомник куст необычайно крупной смородины с такими мохнатыми и длинными корнями, что они сделали бы честь среднему по росту дубу.

- В камнях растет, - пояснил он.

Колонисты были обязаны ему сбором семян дикого ячменя, самых крупных кедровых орехов; он доставил на огород дикий лук, вырастающий уже в июне; очень крупную голубику и необыкновенно пахучий кипрей, цветущий ярко-фиолетовым цветом. В загонке за домом под присмотром Оболенского подрастали молодые дикие гуси, и пара из них уже ходила на воле, не отставая ни на шаг от своего благодетеля, который кормил их кедровыми орешками.

Колония процветала. Зотов и Величко с азартом вели опыты по улучшению местных, полезных для человека растений и следили за огородом; все члены колонии были сыты и здоровы; они чаще теперь стали думать о будущем, о том, что впереди.

- Кому все это? - любил спрашивать Федосов, обводя рукой возделанный огород, питомник, постройки.

- Людям, - отвечал Зотов.

- Каким таким людям?

- Какие придут сюда жить, трудиться, разыскивать скрытые под сопками и в лесах богатства природы.

- Ты уверен, что сюда придут люди?

- А как же иначе? Население нашей страны растет, народ расселяется по всем уголкам России, им тесно. Люди умнеют, разум берет верх, и придет время, когда все изменится.