За кулисами Apple, iЛИ Тайная жизнь Стива Джобса - [34]

— Дело не в том, что я боюсь за свою репутацию, — говорит он. — Я искренне считаю «Apple» потрясающей компанией. Но вы же знаете, у меня столько дел в последнее время. Тут и глобальное потепление, и все остальное, а я еще подумываю о том, чтобы принять участие в выборах 2008 года. Это тоже потребует немало времени. Я просто слишком занят. Действительно занят. Будем считать, что договорились?

Я звоню на мобильник Тому Боудитчу. Оказывается, он сейчас у нас в городе и остановился в «Гарден Корте». Он приезжает ко мне домой и мы звоним Элу Гору. Том говорит Элу, что тот не имеет права уходить и если он еще хоть раз заикнется об этом, то Том похитит и кастрирует его.

— Мы все в одной лодке, — говорит Том. — Вы не имеете права убегать и бросать нас, как вы бросили Клинтона, когда тот попал в беду.

— Я не бросал Клинтона, — возражает Эл.

— Не надо нам сказок рассказывать. Открестились от него, как от чумного.

Том с самого начала был против включения Гора в совет директоров. Он утверждал, что Эл, во-первых, идиот, а во-вторых, повсюду сеет раскол и разногласия. Но я полагал, что иметь бывшего вице-президента в правлении — это очень круто. Кроме того, он возглавил крестовый поход против глобального потепления климата, и это придаст нашей компании более прогрессивный имидж.

— Билл Клинтон обманул американский народ, — оправдывается Гор. — Он всех нас разочаровал.

— Парень всего лишь дал кому-то в рот, только-то и делов. А вы с воплями побежали прятаться, как нецелованная девица.

— Этот его поступок стоил мне проигранных выборов. Он разрушил мою карьеру.

— Это ваши проблемы, — говорит Том, — но вы должны знать, что просто так спрыгнуть с корабля мы вам не дадим. Вы останетесь и будете выполнять свои обязанности. Вы должны защищать компанию. Господи, да ведь именно из-за вас мы оказались в такой передряге.

— Простите?

— Вы что, не знаете, откуда у этой истории ноги растут? Дело вовсе не в засранце прокуроре из Сан-Франциско. Я тут поговорил с людьми. Все нити тянутся из Вашингтона. Команда Буша вас ненавидит. Они считают, что могут запятнать вас этим скандалом и похоронить ваши планы насчет выборов 2008 года. А мы просто заодно с вами попали под перекрестный огонь.

— Это самая странная версия из всех, какие мне только приходилось слышать.

— Странно то, что вы втянули нас в это дерьмо, а теперь пытаетесь удрать, когда брызги полетели. Вы входите в состав совета директоров этой компании и никуда не уйдете. Поняли?

Эл недовольным тоном лепечет что-то бессвязное и заявляет, что так с ним в жизни никто не разговаривал, даже Хиллари.

— Вы остаетесь в правлении, — говорит Том.

— Ну, ладно.

— Я хочу услышать это от вас. Скажите это вслух.

Эл глубоко вздыхает и говорит:

— Я остаюсь в совете директоров.

— Хорошо. И не вздумайте надуть нас.

Том вешает трубку. Весь остаток дня он проводит у меня дома, брызгая на меня слюной и изводя упреками, что я оказался таким глупцом.

27

После всего этого в понедельник утром я выхожу к публике со своей главной речью. Я стою на сцене в торговом центре Сан-Франциско, и обстановка воссоздает в памяти фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли».[15] За моей спиной на стене гигантская буква «X», на двадцатиметровых экранах сменяются изображения, а пять тысяч людей с остекленевшими глазами ловят каждое мое слово и готовы по моему приказу выйти на улицу, чтобы убивать. Обычно в такие минуты я чувствую себя царем мира, но сегодня все просто валится из рук.

Отчасти это объясняется тем, что репетиции были проведены некачественно. Прежде всего, возникли проблемы с моей бородой. Моя стилистка Аннализа решила попробовать новую краску, но седины в ней оказалось на три процента больше, чем нужно, и вид у меня стал слишком серым. Вторая проблема возникла с водолазкой. Фабрику нашего постоянного поставщика смыло цунами. Мой консультант по одежде Катарина занялась поисками замены, но никак не могла найти материал подходящего качества. Я перепробовал кучу самых разных водолазок, но так и нашел нужного фасона и расцветки. Пусть даже никто в аудитории и не заметил бы разницы, но я то сам знаю, и это выбивает меня из седла.

Еще одна проблема касалась выбора места для репетиций. Мы разбомбили одно из наших зданий фирмы и построили внутри точную копию конференц-зала в торговом центре, а затем наняли на целый месяц пять тысяч человек, которые должны были изображать аудиторию (мы давали им нембутал, чтобы создать блеск в глазах и видимость обожающего взгляда, а когда им нужно было изображать бурную овацию, направляли на них свет прожекторов). Но что-то все равно было не так. Я постоянно говорил нашему главному продюсеру Саймону: «Обстановка в зале неправильная. Здесь слишком много мест». Он настаивал, что зал построен точно по чертежам торгового центра. Когда же мы послали одного из наших вице-президентов в Сан-Франциско для проверки, то оказалось, что они удалили два сиденья в предпоследнем ряду. Нам пришлось сделать то же самое, но это был уже последний день репетиций.

Итак, я выступаю, но чувствую себя неважно.

По замыслу я должен был находиться на сцене два часа, демонстрируя свои достижения и выслушивая бурные овации по поводу каждого изменения, которые мы внесли в существующие продукты. Вместо этого я то и дело сбегаю со сцены в панике. Джаред обмахивает меня полотенцем и говорит, что все идет прекрасно, а на подмену мне выходит Ларс Аки и Джим Белл. Мы все усиленно делаем вид, что дела идут согласно намеченным планам, но люди в зале чувствуют, что что-то не так.