За краем Вечности - [211]

— Как же забавно будет, если вулкан собрался извергаться.

— Или же если Стивенс где-то там, — палец Джека неопределённо указал вверх, — подорвал пещеру.

Сверху сорвался и с весомым грохотом пронёсся мимо крупный булыжник, спотыкаясь о выступы колодца и разбиваясь на десятки камней. Это сработало необходимым толчком — медлить и рисковать больше было нельзя. Мы оценивающе оглядели пространство и расстояние до лестницы: не допрыгнуть. Однако в поле зрения тут же попал одинокий канат, который почему-то раньше не попадался на глаза. Внутренний голос рассудительно заявил, что раз именно за него тянули солдаты, чтобы подняться на подъёмнике, то и наш вес он выдержит даже несмотря на почти столетнее пребывание в запустении.

Но не успела я усомниться, куда же ведёт лестница, Воробей притянул меня к себе, втиснул в руки канат и с мечтательным возгласом «Лети!..» — изящно столкнул меня с пещерного края. Мой визг сотряс вулкан не хуже землетрясения. Я вцепилась в канат мёртвой хваткой, порез на ладони обожгло адской болью. Пальцы разжались сами собой, глаза расширились от ужаса. Один безвольный взмах руками — и я приземлилась на пропылённую ступень лестницы в позе раненого пеликана. Не успел панический страх за собственную жизнь убрать когти с моего горла, как рядом приземлился Воробей — как всегда феерично и грациозно.

— Ты! Да ты…! — я задохнулась в возмущениях, однако тотчас желание высказать недовольство как рукой сняло: в памяти всплыли стеклянные безжизненные глаза капитана и застывшее в вечном страдании лицо.

— Я знаю, что я — это я. А вот тебе следовало бы… — он не закончил, так как волна встряски окатила вулкан, а на шаткой лестнице, непонятно на чём держащейся, землетрясение порядком усиливалось. Мимо прогрохотали два булыжника, а за ними целое облако камней низверглось в пропасть. Как по щелчку мы понеслись наверх, поддерживая друг друга и прыгая через ступеньки. Над конструкцией наверняка успели поработать и гниль, и термиты, поэтому то и дело доска ускользала из-под ноги и исчезала в темноте вместе с осыпью. Каменный дождь заставлял прикрывать затылок руками и бежать скорее. Сзади ударил и эхом пронёсся оглушительный гром, а за ним хруст дерева. Лестницу встряхнуло. Мимолётный взгляд за плечо. Я едва не споткнулась, наблюдая вместо пройденного участка лестницы пустоту. По плечу шуршали камешки, по стенам шумно скатывались каменные глыбы, а булыжники болезненно врезались в голову, обещая оставить знатные шишки.

— Знать бы, что мы идём к выходу, а не к… — я осеклась, так как новый лестничный пролёт оказался последним. От него к стене вёл мостик, зияющий дырами обломанных досок. В стене же чернели два одинаковых отверстия. Очередная развилка пути помогла мне лаконично завершить фразу: — А не к примерно такому повороту событий. — Сверху потоком сорвались несколько гигантских глыб, и даже стоя на месте я подпрыгивала, как будто несколько суток подряд работала отбойным молотком. Инстинкты диктовали ворваться в любой из тоннелей, лишь бы не угодить под обвал; разум же верещал, что нельзя бежать куда попало. — Решай уже, куда мы теперь! — прикрикнула я, хватаясь за джеков рукав.

— Не хнычь, — жёстко отрезал Воробей, хватанув из кармана «инструкцию». В кромешной тьме едва различимы были очертания букв на затёртой, замызганной тряпице: «На свободу ведёт лишь путь l.»

— Путь «один»?! — я всплеснула руками и пригнулась, когда мимо прогрохотала глыба. — Да кто же поймёт, какой из их первый!

Взгляд Воробья с профессиональной скоростью пронёсся по двум проходам.

— Это левый тоннель. Это не единица, а буква «L» — левый! — он ткнул пальцем в инструкцию, но не успела я удивлённо раскрыть рот, как его ладонь впилась в моё запястье, и меня рванули вперёд. Спустя секунду последний лестничный пролёт разломали несколько булыжников — и доски растаяли в пропасти вместе с камнями.

Мы неслись по узкому коридору, пихая друг друга, отталкивая, спотыкаясь и определяя дорогу наощупь: кромешная тьма пещеры жадно заглотила нас, а когда за спиной обрушивается потолок, отсутствие освещения уже не кажется проблемой. Землетрясение волной расходилось от эпицентра — жерла вулкана — по коридорам и ответвлениям, поэтому за нашими спинами грохотал обвал.

Свет в конце тоннеля сперва показался иллюзией, порождением больного воображения. Но с каждым шагом чётче становились очертания бледного пятна, увитого паутинкой из корней. Я инстинктивно выставила руки перед собой, всем телом пробивая преграду из вьющихся растений. И земля ушла из-под ног. Не успел с губ сорваться вскрик, как под животом появилась земля, устланная покрывалом из травы. Сзади прогрохотали обваливающиеся камни, и звуки осыпи резко стихли, будто кто-то выключил колонку. Как прощальный звук прошуршала каменная крошка. Взметнувшаяся земляная пыль осела медленным облаком. Я отлепила голову от земли. Перед глазами всё плыло. Но раз я могла об этом судить, значит уже видела. В сером воздухе проглядывались очертания деревьев и едва различимая полоса зари над ними. Следом за зрением перемены распознал слух: трещали кузнечики, а ночная птица затянула визгливую партию.