За краем Вечности - [192]

— Прочь! Уйди прочь! — и оттолкнула его от капитана, пугаясь собственного голоса — будто в меня вселился бешеный демон.

Я примкнула к губам Джека, вдыхая в них воздух. Несколько вдохов — и от искусственного дыхания я приступила к непрямому массажу сердца: крест-накрест сложила руки на его груди и принялась с силой надавливать. После этого снова набрала полные лёгкие воздуха и прижалась к губам Воробья, выдыхая всё до последнего, не жалея ни капли воздуха. Оторвалась от него и снова сложила руки на груди, но не успела надавить, как замерла, уставившись на лицо Джека. Я сразу заметила на нём едва уловимую перемену. Внезапно его тело содрогнулось и затряслось. Меня обуял новый приступ паники:

— Джекки, что же с тобой? — но, заметив на его лице появившуюся улыбку, внезапно поняла, что он просто смеётся!

Я оторопела и несмышлёно хлопнула ресницами, наблюдая, как беззвучный смех Воробья перерастает в оглушительный:

— А-ха-ха-ха! Ха-ха! Купилась! — передразнил он меня. Я шокировано наблюдала, как Джек заливается смехом, едва ли не катаясь по полу и показывая на меня пальцем.

— Я чуть с ума не сошла! Ты… Ты нормальный вообще?! — я с порывом забила его по руке, задыхаясь от возмущения.

— Один-один! — ухмыльнулся Воробей, принимая сидячее положение. — Это оказалось очень забавно, обращать против тебя твой же розыгрыш. Но искусственное дыхание мне понравилось.

— Ненормальный! — пропищала я, схватила его за грудки и впилась в его губы поцелуем — жёстким, требовательным и необходимым, чтобы почувствовать, что он жив, что он рядом. А когда оторвалась от его губ — не успел он отвесить очередную реплику — влепила ему звонкую пощёчину. Воробей отшатнулся и зашипел.

— Я бы сказал, что этого не заслужил, но не скажу, так как поцелуй был вполне заслужен.

Матросы протянули Джеку руки, помогая подняться — он опёрся на них, резво вскакивая; а меня одним движением за талию поднял мистер Бергенс. В руки сразу же сунули чарку рома — и мне и Джеку, после чего он поспешил объявить:

— Итак, господа, сегодня, двадцать пятого июня тысяча семьсот двадцать шестого года, я объявляю финальный раунд наших поисков открытым!

Чарки взметнулись вверх, расплёскивая красные капли хмельной жидкости. И только я замерла, глядя куда-то невидящим взглядом, а внутренний голос эхом повторил слова Джека.

— Двадцать пятое… — себе под нос выдохнула я.

— Что-то не так? — поинтересовался мистер Гиббс.

— Да нет, всё так, — я хмыкнула и глупо улыбнулась. Потом пожала плечами и подняла взгляд. Десяток вопрошающих глаз уставился на меня. Я кивнула своим мыслям и как бы невзначай добавила: — Сегодня мой день рождения.

Заявление было неожиданностью для всех, возможно, отчасти, потому что многие пираты давным-давно забыли дату появления на свет и редко её празднуют. Однако спустя секунду молчания зал залился весёлыми криками:

— О-о-о! За это надо выпить!

— Да-да!

— Поздравляем!

Я взметнула чарку в воздух.

— За то, чтобы мы удачно завершили нашу операцию! — провозгласила я и залпом осушила половину кружки.

— А я предлагаю выпить за одну очаровательную именинницу, которая к тому же великолепно целуется! — в свою очередь произнёс Джек. Матросы понимающе захмыкали, кто-то похабненько загоготал. Кружки снова стукнулись боками. Я привалилась к Джеку, заливаясь полупьяным смехом и едва не расплескала ром на его одежду.

— И сколько же лет, простите за невежество, исполнилось тебе, мисси? — склонившись к моему уху, прошептал мистер Бергенс. Я задорно вздёрнула подбородок:

— А как вы думаете?

Бергенс неопределённо повёл глазами.

— Двадцать. Если ты младше, тебе это польстит. Если ты старше, тебе это тоже польстит.

— А-ха-ха! Ну почти, — закивала я. — Прибавь к этому числу ещё три годика, и я скажу, что ты угадал.

Пока Бергенс с воодушевлением, по старой доброй традиции, дёргал меня за уши целых двадцать три раза, а матросы вели дружный счёт, трактирщик что-то восторженно обсуждал с парочкой посетителей, ненароком поглядывая в нашу сторону. Ещё бы! Такое шоу в этом скучном поселении редко можно было увидеть! Завтра им будет что рассказать собутыльникам.

Мы вернулись за стол дружной гурьбой, и на этот раз отвертеться мне не удалось — и я заняла почётное место во главе застолья. И пока со всех сторон на меня сыпались пожелания и комплименты, я самоотверженно вгрызалась в сочную куриную ножку, что так заботливо мне подали в качестве праздничного блюда. И, доедая последний кусочек под звуки пошленькой пиратской песни, пришла к закономерному выводу: «Пожалуй, это лучший день рождения в моей жизни!»

Этот вывод подтвердился, когда захмелевший Воробей качающейся походкой удалился на из-за стола на несколько минут, а потом непонятно откуда вернулся, и попросил:

— Закрой глаза, цыпа.

Я повиновалась и почувствовала холод цепочки на шее. Когда мне позволили их открыть, взгляд сразу же опустился вниз: у меня на груди висел роскошный золотой кулон в форме двух дельфинов, выпрыгнувших из воды. Из-под них свисали несколько золотых нитей, украшенных мелкими бусинами, а вместо глаз у дельфинов было два крошечных бриллианта.

— Ого! Какая красота! Ты сам купил это для меня? — я трепетно схватила кулон и подняла на Джека огромные горящие глаза.