За краем Вечности - [181]

— Погляди-ите, господа! Кого мы видим! Не припомните, кто это? Ах да! Это же Джек Воробей, знаменитый своей традицией нарушать уговоры и сбегать с картой в одиночку! — Барбосса ощерился оскалом, обнажая жёлтые зубы. Он придвинулся к Джеку и чувственно ткнул штыком мушкета ему в грудь. Воробей, колеблясь, поднял руки. Его бегающий взгляд сообщил, что такого исхода он никак не предполагал, когда мы сбежали из-под носа Гектора на Пуэрто-Плата. И не найдя весомых оправданий слёту, выдавил обаятельнейшую улыбку и ляпнул первое, что пришло на ум:

— Переговоры…?

Глава XX. Разоблачение

Напряжение в воздухе потрескивало вместе с обшивкой «Чёрной Жемчужины». Но даже столь желанный и родной корабельный звук отошёл на второй план перед дружным перещёлкиванием предохранителей. Под грозным взглядом оружия в руках матросов Барбоссы, я попятилась, вжимаясь в фальшборт — будто хотела просочиться сквозь него и вернуться в лодочку, с которой нас подобрали. Но стоило обернуться — и вместо лодки взгляд встретился с высоким мрачным бортом «Мести королевы Анны». Она прижалась к «Жемчужине», лишив нас возможных путей отхода.

Из тишины нас вывел долгий свист каната, вырвавшегося из рук матроса. Этот звук сработал спусковым крючком: Барбосса придвинулся к Джеку, вжимая в его грудь штык мушкета. Тщательно пережевав слова, одноногий пират, наконец, выдавил из себя:

— Значит, твой блестящий план провалился, — и удовлетворённо заухмылялся.

— А твой план оказался на редкость удачливым, — мило улыбнулся Джек. — Да настолько, что ты без карты взял курс на Исла-дель-Диабльо!

— А ты, видать, уже успел возомнить, что без тебя мы, как дети малые, не сможем и шагу ступить! — Барбосса махнул рукой, и его матросы, как по команде, загоготали.

— Мм… предполагаю, Стивенс-младший имел ещё один экземпляр карты. Если это так, то я крайне удивлён только в том, что ваши великие умы, увлечённые серьёзными общественными проблемами, смогли разгадать шифр — ведь для этого необходим дневник Розы Киджеры!

— На что ты намекаешь?

— Да так! Сущие пустяки — на то, что вы сотрудничаете с одним небезызвестным губернатором Нассау, который сумел расшифровать карту уже давным-давно, и просто передал вам координаты…

Джек умолк, так как получил прикладом мушкета в челюсть.

— Я. С ним. Не сотрудничаю. — прошипел Гектор. — Куда проще было обставить его племянника, Фридриха, чтобы тот выдал нам данные карты — как-раз таки, уже давно расшифрованные.

Я хохотнула, воображая, как после нашего нашествия к Стивенсу-младшему сразу же явился Гектор, который не стал церемониться и предпочёл сразу же ткнуть в того пистолетом — что оказалось весьма эффективным ходом, после которого перепуганный алкоголик сразу же выдал расшифрованный экземпляр карты. Но что-то маленькое и едкое заскреблось в душе: выходит, Фридрих отдал нам оригинал карты, чтобы запутать — ведь разгадать такой сложный шифр мало кому подсилу. Стоило бы мне припугнуть его посильнее — он выдал бы чёткие координаты, и нам не пришлось бы биться головой о переборку, днями и ночами пытаясь расшифровать дьявольский манускрипт.

— А где же, поинтересуюсь, наша горячая необузданная испанская мисси? Что-то её здесь не видно.

— Если ты об Анжелике, то не надейся, что она за вас заступится и уговорит меня не швырять вас в карцер.

— В карцер так в карцер, — тихо пробормотала я. — Хорошо хоть не за борт.

— Эй! Нет-нет! С какого чёрта вы отправляете нас в карцер? Законный капитан и команда снова должны взять «Жемчужину» под командование! — но несмотря на возмущения Воробья, нас всей компанией спустили в трюм, где бесцеремонно затолкали в камеру. В холодном карцере матовым светом отливала решётка, и едва она заскрипела за нашими спинами, Барбосса примкнул к её металлическим прутьям и ехидно прошипел Воробью в лицо:

— Прости, Джек, но чем ближе к цели — тем больше ажиотаж. А конкуренты — сам посуди! — никому не нужны, — и стремительно покинул карцер. Его команда поглумилась — и отвесив нам парочку нелицеприятных ругательств, последовала за своим капитаном.

— Невесёлое местечко, — уныло констатировала я, оглядывая карцер. Раньше, когда мне доводилось бывать в этом отсеке с другой стороны решётки, это место не внушал такой неприязни — но стоило оказаться по ту сторону, как всё преобразилось: стены — мрачные, замшелые, решётка — ржавая, воздух — затхлый и вонючий.

— Не согласен! — жизнеутверждающе объявил Джек. За спиной слышалась беготня и возня. Я обернулась: Воробей носился по камере, шарил по стенам, по половицам, ковырялся во всех щелях, чем вызывал искреннее удивление у всех заключённых.

Я сухо понаблюдала за беготнёй кэпа, соприкоснулась взглядом с матросами — и вдруг, меня осенило:

— Ты запрятал где-то в камере запасной ключ! На случай, если угодишь в свой же карцер!

Воробей приподнял один уголок губ в ухмылочке и издал коварное «хе-хе». Это сработало волшебным толчком — и вся команда последовала примеру кэпа. Боевой дух повис в воздухе, и кажется, в трюме даже чутка посветлело.

Я воодушевлённо рухнула на колени у переборки и принялась простукивать стены, нырять во все углы и даже отламывать слегка выпирающую доску. Многолетняя пыль вторглась в лёгкие, и в ответ я издала звонкий чих. Посторонний громкий звук заставил команду притихнуть, и как-раз вовремя. Только благодаря мимолётному перерыву в поисках нам удалось услышать, как вдалеке скрипит дверь.