За краем Вечности - [11]

Не было ни сил, ни желания, ни возможности о чём-то думать. Сознание, затуманенное смертельным ужасом, грозило оставить меня. Я долго бессмысленного лежала на полу капитанской каюты, наблюдая за тем, как потолок сквозь окно озаряется бледными вспышками молний. Успокоиться не удавалось ещё очень много времени — сердце всё ещё бешено колотилось, а дыхание срывалось на хриплый кашель. Промокшая до нитки, измученная, испытавшая смертельный ужас, я собрала остатки сил, приподнялась и на четвереньках поползла к койке. Вскарабкавшись на капитанскую кровать, скинула мокрые кроссовки и закуталась в одеяло. Вместо того, чтобы согреть, оно тут же промокло, но я только сильнее зарылась в него.

Каждый раскат грома заставлял испуганно вздрагивать и вжимать голову в плечи. Всё тело трясло, как в лихорадке, а расширенные глаза бессмысленно таращились в темноту.

Ревущий ветер разбивал жёсткие струи дождя об окно. По стеклу, как ручьи, струились бесконечные потоки воды. Стены каюты угрожающе скрипели, пол кренился так, словно кто-то целенаправленно его раскачивал, дабы понаблюдать, как я буду балансировать на капитанской койке в попытках не шмякнуться на пол. Какофония шума стихии оглушала, ещё чуть-чуть и лопнули бы барабанные перепонки. Изредка снаружи доносились отзвуки голосов, кричащие, взволнованные. Стихия ополчилась против «Жемчужины» и ее экипажа. Отсветы молний озаряли каюту вспышками мертвенного света. Оставалось лишь уповать на небо, молиться, чтобы погода не отправила корабль на дно.

Прошло около часа, когда истерика сдала позиции, уступая место оцепенению. Интуиция робко подсказывала, что всё не может так быстро закончиться. Непонятная мне самой уверенность твердила, что я не могу почить в самом начале приключения. Как в книге: главный герой не может умереть в первых главах. А главный ли я? Может, я лишь дополнение, второстепенный персонаж, ни в чем не играющий роли?

Радужное представление об этом мире таяло под действием жестокой реальности. Если бы Джек не подоспел вовремя, мой труп уже лежал бы на дне морском. Кто бы мог подумать, что в первую же ночь моего пребывания в этом мире костлявая смерть занесёт надо мной острую косу…?

Шторм длился почти бесконечно. Лишь когда черное месиво воды престало разбиваться об оконное стекло гигантскими волнами, а качка стала менее ощутимой, удалось вздохнуть спокойно: буря перешагнула стадию апогея и теперь шла на убыль. А значит, отступила главная опасность быть похороненной на морском дне вместе с кораблём.

Едва я позволила себе расслабиться, организм поднял белый флаг: сил не осталось. Едва голова коснулась подушки, стали подбираться тяжкие дрёмы. Совесть подавала робкие признаки жизни и твердила, что я незаконно вторглась в пространство капитанской каюты, а главное, заняла кровать, но я решительно заткнула ее: Джек сам притащил меня в свою комнату, а значит, претензий быть не должно. Перед глазами поплыли цветные видения, сулящие долгожданное спокойствие и умиротворение. Никогда прежде покой не был столь желанен, и я предалась Морфею под шум дождя. Беспокойные сновидения окутали и унесли куда-то высоко, прочь от мирской суеты и страхов.

Болело абсолютно всё, начиная от головы и заканчивая пальцами ног. Ощущения были такие, словно я хлопнулась на асфальт с третьего этажа… Хотя нет. С пятого.

Ужасно хотелось пить. Во рту стоял противный вкус соли, будто я съела с десяток блюд, приготовленных мистером Бергенсом. Ещё не обсохшая одежда неприятно липла к телу. Тёплый солнечный свет бил в глаза, отчего под закрытыми веками плыли разноцветные круги. Я моргнула и подняла тяжёлые, будто свинцом налитые веки. Цветные видения рассеялись. Прямо на кровать падал квадрат солнечного света. Рассвело уже давно, и за окном не осталось и следа вчерашнего кошмара. Голубые волны плавно переливались, мягко шуршали о борт корабля. «Слава Богу… Пережили», — я попыталась приподняться, но тотчас замерла: что-то тяжелело у меня на боку. Взгляд остановился на унизанной перстнями руке, что по-хозяйски приобнимала меня за талию. Я вздрогнула, от волнения замедлила дыхание — и медленно повернула голову. Капитан Джек Воробей засопел, что-то пробурчал во сне и притянул руку к себе.

«Твою ж…!» — в голове взорвался фейерверк мыслей и эмоций. Пока я остолбенело разглядывала прижавшегося ко мне пирата, в душе сошлись в битве два противоречивых желания: влепить Джеку пощёчину и… обнять его в ответ. Но вместо этого я лишь глупо улыбалась, разглядывая длинные тёмные волосы, разметавшиеся по подушке, подведённые тёмным веки, приоткрытые обветренные губы, к которым так хочется примкнуть в поцелуе. Внезапно он зашевелился, заёрзал и повернулся на бок. Я подпрыгнула на месте, выходя из оцепенения, села, и чуть не свалилась с кровати. Послышалась возня, шорох и лёгкий смешок.

— Забавно…

— Что именно? — фыркнула я, спуская ноги с кровати. Я не видела, но знала, что Джек улыбается — обольстительно, нагло и по-кошачьи довольно.

— Ты так испуганно вскочила, будто тебя застали за каким-то непристойным занятием.

Чувствовала я себя действительно так: любая малость, которая могла выдать мои чувства к Джеку, вызывала жуткий стыд.