За колымским перевалом - [82]

— Например?

— Хотя бы над таким его утверждением: «Четыре года подряд на заведомо бесперспективные территории ставились сразу по две-три смежные партии. На этих же площадях проводилось и бурение. И оправдывали это необходимостью расширения сырьевой базы приисков».

Лисянский нервно передернул губами.

— Если вы внимательно перечитаете протокол, вы найдете там подробные объяснения по каждому факту заметки.

— Возможно. Объяснять мы научились все и вся… Ваша сопроводительная записка к протоколу, посланному в обком, свидетельствует, что и вы не свободны от амбиций: «Техсовет просит указать редакции газеты «Магаданская правда» на то, что такие материалы до опубликования должны тщательно проверяться специалистами, в погоне за сенсацией газета теряет свой авторитет…» и далее в том же духе. Думаю, можно не продолжать? Прошло ведь уже два года, вы и сейчас не изменили своего отношения к статье?

Лисянский понимал, малейшая неуверенность в его тоне могла обернуться последующей кропотливой проверкой всех фактов, перечисленных Абросимовым. Этого допустить было нельзя.

— Ни на йоту! — твердо и уверенно, но, может быть, излишне громко и поспешно проговорил Лисянский.

— И вы по-прежнему отметаете и такое утверждение автора: «Все нынешние неудачи в пополнении сырьевой базы района происходят из-за того, что для руководителей экспедиции геологическая перспектива давно превратилась из ясно видимой дали в нечто туманное?»

— Ну разве ж это не демагогия? — обрадованно воскликнул Лисянский.

— С вами можно было бы согласиться, если бы Абросимов дальше не приводил факты. Ну, хотя бы такой: «Три года подряд буровой отряд Верхне-Бахапчинской партии был занят на компактных участках, бурением охватывались в основном долины, оцененные как бесперспективные. И это вместо того, чтобы провести работы на объектах, рекомендованных сезонной партией, а затем продуманно решить вопрос, куда идти дальше. Но отряд бурил подряд во всех долинах. Удивительно ли, что в результате разведчики ничего не нашли…»

Лисянский впервые почувствовал себя неуютно в присутствии Смелекова. С Тарковым было проще — тот тоже, как и Лисянский, относил себя к плеяде первооткрывателей. В каких только уголках тенькинской тайги не побывал оперуполномоченный НКВД Тарков верхом на лошади, по привычке то и дело поправляя наган на поясе — поближе к руке, и зачастую вовремя. Был свидетелем неудачных походов геологов (и тогда вызывал, допрашивал, искал виновных), блистательных находок богатейших месторождений золота (и тогда был уверен, что и он причастен к этим геологическим победам). Тарков верил в факт, мог поддержать даже авантюрную идею, лишь бы было золото. Смелеков же, по всему видно, так просто не отступится, он основателен и въедлив.

— Подведем итог первой беседы, — Смелеков легко поднялся. — Как говорят дипломаты, встреча прошла в обстановке взаимопонимания и носила деловой характер.

— Я вижу, вы разочарованы, — пытаясь сохранить уверенный тон, сказал Лисянский, — вы хотели услышать от меня другое. Но я не могу ради конъюнктурных целей отказаться от своих убеждений.

— А почему бы и нет? Только не ради конъюнктуры, как вы выразились, а исходя из объективных обстоятельств. Или ваша теория действительно непогрешима?;

— Опираясь на нашу теорию, — вспыхнул Лисянский, — мы открыли месторождения россыпного золота, на базе которых поставлены все без исключения прииски района, А противники… Как у всякого большого дела, они есть и у моих теоретических предпосылок.

— Вот поэтому в следующий раз мы встретимся в присутствии горняков, которых вы познакомите с предложениями по совершенствованию организации приисковой разведки в ближайшей перспективе и с информацией о месторождениях, подготовленных вами для передачи горнякам. — Смелеков помолчал, спросил неожиданно: — Вы знаете геолога Пеньковского?

— Кто его не знает? — торопливо воскликнул Лисянский, как будто ждал этого вопроса. — Прежде всего, он не геолог. Он практик. Судьбе было угодно, чтобы он долгие годы работал в геологических партиях. Рабочим. Промывальщиком. Нахватался верхушек геологических понятий, возомнил себя эдаким Ломоносовым от геологии. А тут еще пришло в голову Клерову — был в нашей экспедиции такой начальник, тоже практик, — назначить его на должность геолога в одну из полевых партий. Что поделаешь — в те годы не хватало дипломированных специалистов.

— Это все, что вы можете сказать о нем?

Лисянский вспыхнул:

— Во всяком случае, никто из геологов нашего поколения не придает серьезного значения его сумасбродным предположениям, с которыми он носится все последние годы.

— Он сам ушел из вашей экспедиции на прииск?

— Два сапога пара! Жарченко таких любит. Лишь бы шуму вокруг побольше!

— Вы знаете, что Пеньковский реабилитирован и восстановлен в партии?

Лисянский невольно отступил и поправил галстук.

— То есть… как реабилитирован? Когда?

— Разве у вас не запрашивали документы на ряд геологов?

— Да, запрашивали. Мы готовили и что-то отсылали, но я думал, что…

— К счастью, вы ошиблись, Бронислав Владимирович, — холодно произнес секретарь райкома, усмешки в его глазах на этот раз не было. — До свидания.