За колымским перевалом - [77]
Смелеков оглянулся на машину, стоявшую на краю берега, ее тесная, неудобная кабина показалась сейчас самым уютным местом на всем белом свете.
Моторка рванулась кормой в темноту, и тут же огромный кипящий вал подхватил ее и метнул кверху. Смелеков успел окинуть взглядом освещенную фарами неширокую полосу воды, вспененную волнами и бурунами, — дальше все терялось в ревущей темноте. Он почувствовал, как моторка проваливается в бездонную яму. Свет фар исчез. Смелеков на секунду прикрыл глаза, ему вдруг показалось, что мотор заглох. Вокруг стоял неумолчный грохот воды и вой ветра. Цепенея, открыл глаза — моторка была уже на гребне волны, и он успел заметить белеющую полоску льда у берега. В лицо ударил сноп холодной воды. Моторка замерла на миг и снова ухнула в яму. «В таком аду, — мелькнула запоздалая мысль, — и секунды не продержишься на воде».
— Держи круче к берегу! — услышал Смелеков позади голос Жарченко. — Разворачивай! Здесь потише! Поднимайся к причалу!
На середине реки льда не было видно, но здесь, у берега, течение становилось спокойнее, и ветер согнал снег и раскрошенный лед в плотную массу. Моторка развернулась и тихо поплыла, почти касаясь кромки льда. Впереди уже рисовались очертания причала. Свет фар райкомовского «газика» метнулся по поверхности реки, схватил на мгновенье моторку и побежал вперед, пока не осветил причал. Моторист что-то крикнул. Жарченко склонился к нему.
— И думать забудь! — проревел Жарченко. — Пробиваться только ниже причала!
Выступ причала отворачивал в сторону течение реки, за ним было затишье: вода здесь ходила по кругу, увлекая шугу. Моторист осторожно подвел моторку к краю и, пропустив большую льдину, втиснул ее в снежное крошево. Моторка медленно продвигалась вперед. Но к середине водоворота шуга стала плотнее. Наконец моторка остановилась. Стиснутая льдом и мокрым снегом, закружилась на месте. До берега оставалось совсем немного. Там в свете фар суетились люди. Тащили доски, пытались добросить веревку.
Жарченко, опираясь рукой на плечо Смелекова, перескочил через козырек и встал во весь рост на носу. Ухватившись за веревку, прикрепленную к кольцу, он принялся наклоняться то вправо, то влево, раскачивая моторку. Смелеков понял его намерение — раскачиваясь, моторка отжимала ледяное крошево и получала возможность немного продвигаться вперед. Кубашов вскочил на сиденье и, схватив весло, приноровился проталкивать шугу и льдины. Вода несла моторку к тому месту, где ледяное поле, упершись в причал, оттеснялось в сторону реки и подхватывалось течением. «Не успеем», — мелькнуло в голове Смелекова. Он наклонился, поискал рукой под бортом. Рука нащупала круглое древко багра. Смелеков встал на сиденье и попытался опустить багор за борт. Порыв ветра качнул его, он взмахнул багром и концом его ударил по ногам Жарченко. Последнее, что увидел Смелеков, была фигура Жарченко, с раскинутыми руками падающего в воду.
Моторка резко накренилась. Моторист перевесился через борт, пытаясь выровнять лодку, но руки его скользнули по ледяной корке, покрывшей борт, и он головой вниз нырнул в шугу. Смелекова отбросило в сторону, он почувствовал резкую боль в боку, а мгновеньем позже лицо его обожгло ледяным холодом воды.
Еще не соображая, что произошло, Жарченко машинально сжал пальцами веревку, намотанную на правую ладонь, а когда вынырнул, увидел днище перевернутой моторки. Течение подхватило ее и стремительно потащило вниз. Веревку дернуло, но Жарченко не разжимал пальцы. Рядом мелькнуло что-то серое. Он поймал левой рукой вынырнувшего рядом Смелекова за плащ, надутый пузырем, рванул к себе, и тут же почувствовал, как руки Смелекова плотно обхватили его за пояс. Жарченко, перебирая веревку, подтягивал себя и Смелекова к моторке.
— Лезь на днище! — Жарченко подталкивал Смелекова, пока тот не перевалился животом через киль. С третьей попытки ему тоже удалось взобраться на днище лодки. Приподнявшись на локтях, обернул веревку вокруг себя, помог сделать то же самое Смелекову.
— Тянись до кронштейна, где винт, — прохрипел Жарченко, отплевываясь водой. — Закрепи веревку.
Перевернутая лодка, на которой, вцепившись руками в спасительную веревку, лежали Смелеков и Жарченко, скрылась в снежной завесе.
Кубашов и моторист свалились с лодки в сторону берега. Барахтаясь в шуге, они пробирались к людям, кинувшимся им навстречу.
Серафим Заболотный с трудом отодвинул спину от теплой печи-каменки, осторожно пошевелил плечом. «Отошло вроде. Не догрел чуток, а идти надо. Митяй может сегодня объявиться на той стороне». С утра опять заныло под левой лопаткой, к обеду боль раскаленной струной полоснула плечо, и стоило хоть чуть пошевелиться — горячий гвоздь втыкался в шею и куда-то в затылок.
Серафим поднялся с табуретки, стал натягивать душегрейку из пыжика. Боль в левой лопатке вроде бы отошла, но еще не позволяла отвести руку назад.
— А, твою так!.. — он двинул плечом — тонкая шкура молодого олененка, из которой он сам выделывал пыжик, лопнула. Отшвырнул разорванную душегрейку в угол, схватил полушубок, сунул под мышку шапку и выскочил на улицу.
По существу, история медицины – это история самого человечества со всеми его взлетами и падениями, его дерзким, но тщетным стремлением постичь истину и конечную цель бытия. Историю медицины можно представить в виде бесконечной вереницы книг, характеров, сменяющих друг друга теорий и человеческих заблуждений или совсем иначе, как подлинную квинтэссенцию развития культуры. Перед вами одна из самых красивых книг о том, как развивались наши представления о здоровье: от Гиппократа до первых операций на сердце.
История Крымского ханства для обычного читателя и сегодня остается практически неизвестной. Когда и почему в Крыму поселились татары, какие отношения связывали это государство с соседями, далекими и близкими: Речью Посполитой, Московским царством, Османской империей, Казанским и Астраханским ханствами? Но наибольший интерес для украинского читателя представляет история отношений Крымского ханства с Украиной, недаром крымских татар и казаков называли заклятыми друзьями и закадычными врагами. Об этих непростых отношениях, об истории, экономике и культуре Крымского ханства подробно рассказывается в нашей книге.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.