За колымским перевалом - [76]
— Уже тут. Привезли. И кто есть в поселке, все уже в клубе.
— Будка геологов здесь? — спросил Жарченко начальника участка.
— Куда ей деться, — ответил Бутурин.
Жарченко повернулся к Смелекову.
— Придется, Тихон Матвеевич, сегодня же возвращаться на прииск. Завтра Колыма может стать.
— Вы что, Петр Савельевич! — воскликнул Кубашов. — Ночью! В такую погоду! Одна ваша «труба» чего стоит!
— На участке есть передвижной домик на санях. Трактор перетащит его через сопку на второй участок. От них на грузовике выберемся к берегу почти напротив прииска.
— А как же через реку? — уже спокойно спросил Кубашов.
Жарченко взглянул на Смелекова.
— Как-нибудь переберемся. Решайте, Тихон Матвеевич.
— Еще не хватало, чтобы первый секретарь с председателем райисполкома засели на участке на полмесяца, — сердито проговорил Кубашов.
— Ну, тогда пошли на собрание, — сказал Смелеков и направился к выходу. У порога остановился и, приветливо улыбнувшись женщинам в белых халатах, выглядывавшим из кухни, крикнул — Спасибо вам! Отлично накормили!
Смелеков прислушивался к треску и скрипу раскачивающегося из стороны в сторону домика. Кубашов лежал напротив. На верхней полке ворочался Дергачев. Смелеков изредка открывал глаза, смотрел на крохотную лампочку, тускло светившуюся под потолком, заглядывал в небольшое окно, в которое ничего не было видно, кроме темноты. В голове мелькали обрывочные воспоминания о собрании.
Домик резко дернулся, на миг замер неподвижно, потом качнулся и резко накренился. Смелеков едва не свалился в проход, но успел схватиться рукой за стойку, подпиравшую верхний топчан.
— Спускаться с сопки начали, — спокойно проговорил Дергачев. Он спрыгнул вниз, приоткрыл дверь и высунул голову. На Смелекова дохнуло холодом. — Однако ветерок разгулялся, — Дергачев поежился, захлопнул дверь и присел на железную печь у входа. — Не замерзли? Зря мы ее не подтопили, когда выезжали.
В поселке их ждал грузовик. Они хотели сразу же пересесть в него, однако начальник участка чуть ли не силой затянул всех в контору и заставил выпить по кружке горячего крепкого чая. Смелеков чувствовал, как разливается тепло по всему телу.
— Еще по чаплашечке? — не дожидаясь согласия, Жарченко до краев наполнил кружки. — Не отказывайтесь. Первопроходцы колымские на чае только и выжили. Потом вспомните с благодарностью. Дорога у нас впереди еще тяжелее будет.
Начальник участка вопросительно глянул на директора:
— Может, того… все-таки опасно. Переночевали бы. Что за нужда на ночь глядя…
— Хватит ныть! — оборвал директор, — Напугал снегом. Поди уж лет десять на Колыме, а привыкнуть не можешь. Пошли!
Смелекова усадили в кабину. Он старался не мешать шоферу, но машину так бросало на раскисшей от грязи и мокрого снега дороге, что Смелеков то и дело с размаху толкал его в плечо. Ехали долго. Несколько раз широкий веер света фар спугивал зайцев. Нелепо подбрасывая задние ноги на скользкой дороге, они долго бежали впереди машины, не решаясь прыгнуть в темноту.
Машина остановилась неожиданно и резко на самом краю высокого обрывистого берега. Смелеков с трудом вылез из кабины и, ступив обеими ногами на землю, вынужден был ухватиться за дверцу — земля качнулась и поплыла. В сплошной темноте, спотыкаясь и придерживаясь руками за кусты и крупные камни, торчавшие по обе стороны глубокой, тропинки, осторожно спустились к реке. Наконец Смелеков с радостью почувствовал под ногами ровную галечную отмель. Он посмотрел вперед, туда, где должна быть река, и невольно вздрогнул. Черноту начинавшуюся у самых ног, заполнял зловещий гул разбушевавшейся реки, перекрываемый непонятным грохотом. Постепенно глаза стали привыкать к темноте, и Смелеков увидел пугающе близко живую, колышущуюся массу воды, стремительно мчащуюся мимо.
Машина на берегу развернулась, свет фар яркой полосой покатился по реке, выхватывая из ночи высокие валы, ритмично вздымающиеся и тотчас, проваливающиеся вниз. Сильный порыв ветра, дующего против течения, яростно срывал с гребней волн длинные космы. Ладонью прикрывая лицо от обжигающего ветра, Смелеков пошел вслед за Жарченко.
Воткнувшаяся носом в отмель моторка вздрагивала под ударами волн и вскидывала корму, словно хотела выпрыгнуть на берег.
— Катер где? — крикнул Кубашов.
— Внизу остался. Ночью не пройдет через «трубу».
— Вы хотите перебираться на тот берег на такой скорлупке? — не поверил Смелеков.
— Для нас не впервой! Дадите глиссер, будем на глиссере кататься. А сегодня, чем богаты, тем и рады! — Жарченко толкнул моториста. — Что скажешь? Махнем на ту сторону?
Моторист молча отвернулся и, пошатываясь под ударами ветра, уставился на реку.
— Петр Савельевич, — Дергачей просунулся между директором и Смелековым, — рискованно, однако, в такую погоду на моторке.
— Что предлагаешь?
— Подождать хотя бы до рассвета.
— А если к утру вся река забьется шугой и льдом?
На той стороне вспыхнул пучок яркого света за ним — второй. Касаясь мутно-желтых волн, они терялись на середине реки.
— Вон ваш «газик», Тихон Матвеевич. Эх, что творится! — невольно воскликнул моторист и сделал шаг назад.
— Хватит митинговать! — закричал Жарченко, заглушая шум бесновавшейся реки, и повернулся к Дергачеву. — На моторке плывем трое: я, Смелеков, Кубашов. Остальные ждут утра. Не будем перегружать лодку. Поехали!
По существу, история медицины – это история самого человечества со всеми его взлетами и падениями, его дерзким, но тщетным стремлением постичь истину и конечную цель бытия. Историю медицины можно представить в виде бесконечной вереницы книг, характеров, сменяющих друг друга теорий и человеческих заблуждений или совсем иначе, как подлинную квинтэссенцию развития культуры. Перед вами одна из самых красивых книг о том, как развивались наши представления о здоровье: от Гиппократа до первых операций на сердце.
История Крымского ханства для обычного читателя и сегодня остается практически неизвестной. Когда и почему в Крыму поселились татары, какие отношения связывали это государство с соседями, далекими и близкими: Речью Посполитой, Московским царством, Османской империей, Казанским и Астраханским ханствами? Но наибольший интерес для украинского читателя представляет история отношений Крымского ханства с Украиной, недаром крымских татар и казаков называли заклятыми друзьями и закадычными врагами. Об этих непростых отношениях, об истории, экономике и культуре Крымского ханства подробно рассказывается в нашей книге.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.