За колымским перевалом - [70]
— Подождите, Анкудин Потапович, — перебил его Смелеков, — почему же не хотите прямо ответить? У нас же разговор начистоту.
Бекшин согнал с лица улыбку и сердито сказал:
— Всему свое время. Бывало и я прямо говорил. И мне тоже прямо сказали: «Ты, Бекшин, веру у людей в наше правое дело подрываешь и единство рядов рушишь. Критиканством занимаешься».
— Время-то изменилось, Анкудин Потапович.
— У вас прямо заклинание какое-то: «Время изменилось, время изменилось». Да вот Тарковы и Тургеевы остались прежними. Пошатались чуток и стоят себе.
Совсем рядом грохнул взрыв. За ним еще и еще. Дробно застучали комья земли и камни.
— Вот теперь и шагать можно, — обрадованно произнес бригадир и махнул рукой рабочим. — Спасибо, Тихон Матвеевич, за прямоту вашу и понимание. Кто говорит — тот сеет, кто слушает — тот собирает. Пойдемте, покажем нашу работу.
Они двинулись напрямую к шурфам, ровной цепочкой пересекавшим долину от берега ключа до подножия сопки.
…Через час Смелеков попросил Бекшина проводить его до машины. Ему хотелось узнать, как появилась в бригаде мысль об аккордной форме, оплаты труда.
— А все от золота, товарищ Смелеков, — оживился Бекшин. — Кто находит золото? Шурфовка! Нет шурфовки — нет золота. На одном собрании начальник из управления криком исходил: знаем мы про шурфовку, да людей не хватает. Им бы кругом людей побольше. А мы на своем прииске обошлись, людей не просим. И шурфовка идет.
— Расскажите поподробнее, — попросил секретарь райкома.
— Сначала покажу, — он оглянулся, крикнул рабочему — Степан, подкинь вон то кайло. И свое тоже, — Бекшин поднял кайло, подошел к площадке, расчищенной от мха и гальки. — Новый шурф тут закладываем. Вот уж и мерзлота начинается. — Размахнувшись, он ударил несколько раз мерзлую землю. Шагнул в сторону, взял другое кайло, снова ударил несколько раз. — Есть разница? То-то, Видите сами, что значит толково и с умом заправленный инструмент. А кто работает на заправке? Кузнец. Выходит, мы напрямую зависим от его добросовестности. А он плевал на нас. Ему за количество, а не за качество платят.
— И что вы сделали?
— А мы у Жарченко давно в кучу всех свалили. В одну бригаду. И деньги получаем за шурф. Посмотрели бы вы, какие чудеса вытворяет бригада Игната Волкова на разборке и монтаже промприборов. Тоже второй год на аккорде. Раньше в газетах и с трибуны все на энтузиазм нажимали. Грамоты почетные. Вымпелы. Моральный стимул, одним словом. Ничего не скажу плохого, нужное дело, на первых порах хорошо подталкивало. А потом в привычку вошло. Сами посудите — раз грамота, два, десять. У меня их на полстены, если наклеивать. Теперь, замечаем, поворот происходит. Карман вспомнили. Деньгами стали заинтересовывать. Вот и решил я всех, кто в бригаде работать на совесть хочет, рублем связать. Цель общая — к концу смены хоть упади, а добей шурф до плотика. И попробовали. И здорово получилось.
Они поднялись на высокий пригорок, остановились. Смелеков окинул взглядом долину, склоны сопок. Тайга горела желтым пламенем, на кустах еще буйствовали разноцветные огни, но прежней свежести, яркости цвета не было. Ночные заморозки, холодный ветер оставили на листве грязно-бурые следы.
— Нам надо вон туда выйти, — Бекшин показал на крутой изгиб речки у самого подножия сопки, по которой они спускались, — Там и машина стоит.
— Завидное у вас зрение!
За узкой извилистой полоской тальника отлого уходило вдаль слегка волнистое взгорье, сплошь покрытое пнями. В некоторых местах пожарище спалило заросли стланика, и на склоне сопки тут и там остались нагромождения извилистых, словно тела змей, обгоревших черных ветвей и корневищ. Вся долина была разворочена, перерыта, и горная речка, некогда протекавшая по левой стороне, металась среди осевших конусов торфов, задавленная отвалами промытого песка и гали.
— Сколько годков утекло, — с печалью в голосе тихо заговорил Бекшин, — а все как вчера помню: какая красавица тайга тут стояла! А по долине сплошь заросли смородины — и красной, и черной. И жимолости такой царской, как здесь, я нигде не едал. А по бережку под кустами — княженика, один запах чего стоит! Только найти ее сейчас трудно стало, извели. — Рабочий обернулся к Смелекову. — Пробовали княженику?
Смелеков грустно кивнул головой.
— Варвары мы, а не покорители тайги! — выкрикнул Бекшин и двинулся вниз к речке, но Смелеков придержал его за рукав.
— Как вы смотрите, если мы изберем вас на очередном пленуме членом бюро?
Густые клочки седых бровей Бекшина удивленно метнулись вверх.
— Меня? Членом бюро?.. Ну да это пусть бюро решает. Только человек я беспокойный, хлопот не оберетесь.
Смелеков вернулся в райком на плановое заседание бюро. В узком длинном коридоре, слабо освещенном единственным окном, столкнулся с Дубовцевым, выходившим из кабинета заворготделом.
— Вот хорошо, что вы приехали! он распахнул дверь, крикнул — Костюхин! Забирай протокол и шагай за мной! Вы понимаете, Тихон Матвеевич, что он натворил? — Дубовцев выхватил из рук Костюхина протокол партийного собрания. — Провалил нашу кандидатуру на прииске «Восточный». И кого, вы думаете, он избрал секретарем партбюро? Рабочего!
История Крымского ханства для обычного читателя и сегодня остается практически неизвестной. Когда и почему в Крыму поселились татары, какие отношения связывали это государство с соседями, далекими и близкими: Речью Посполитой, Московским царством, Османской империей, Казанским и Астраханским ханствами? Но наибольший интерес для украинского читателя представляет история отношений Крымского ханства с Украиной, недаром крымских татар и казаков называли заклятыми друзьями и закадычными врагами. Об этих непростых отношениях, об истории, экономике и культуре Крымского ханства подробно рассказывается в нашей книге.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Книга Рипеллино – это не путеводитель, но эссе-поэма, посвященная великому и прекрасному городу. Вместе с автором мы блуждаем по мрачным лабиринтам Праги и по страницам книг чешскоязычных и немецкоязычных писателей и поэтов, заглядывая в дома пражского гетто и Златой улички, в кабачки и пивные, в любимые злачные места Ярослава Гашека. Мы встречаем на ее улицах персонажей произведений Аполлинера и Витезслава Незвала, саламандр Карела Чапека, придворных алхимиков и астрологов времен Рудольфа II, святых Карлова моста.