За и против кинематографа. Теория, критика, сценарии - [49]

Рекламная фотография показывает в убогом свете бал Британской Индийской армии за счёт кампании по выпуску новомодного напитка.

В центре богатых декораций из дерева бутылка плохого нового пива, последнего продукта химической промышленности.

Ортогональная съёмка Флоренции, когда она была независимой. Алиса и Челесте^2&.

Голая Челесте.

Я вовсе не искал мирного общества, и тем лучше: я никогда такого не встречал. На меня много клевещут в Италии, где мне создали репутацию террориста. Но мне слишком безразличны все эти самые разнообразные обвинения, моя судьба в том, что они начинают произрастать везде, где бы я ни прошёл, и я прекрасно знаю причины этого. Я придаю значение лишь тому, что покорило меня в этой стране и чего нельзя найти больше нигде.

Съёмки Флоренции подвижной камерой, от Олтрарно до Синьории.

Я снова вижу ту, что была чужой в своём городе. («У нас одна отчизна – вечный град. Ты разумел – душа, что обитала пришелицей в Италии, мой брат»²⁷). Я снова вижу: «…берега Арно полны слёз разлуки»²⁸.

Флорентийка.

Съёмки Флоренции подвижной камерой, медленно следующие вдоль течения Арно.

И меня тоже, вслед за многими другими, изгнали из Флоренции.

Лицо Челесте, фотографии других раздетых девушек. Арт Блейки: “ Whisper Not”.

В любом случае мы проходим сквозь эпоху как через Пунту делла Догана, то есть довольно быстро.

Съёмки воды подвижной камерой вдоль венецианского района Пунта делла Догана.

При первом приближении мы её не замечаем. Затем мы обнаруживаем её, когда достигаем её высшей точки, и нам приходится принимать тот факт, что она выстроена именно так и никак иначе. Но мы уже преодолели эту точку и оставляем её позади, продвигаясь всё дальше в неизвестные воды.

«Ученью не один мы посвятили год, потом других учить пришёл и нам черёд. Какие ж выводы из этой всей науки? Из праха мы пришли, нас ветер унесёт»²⁹.

Группа дадаистов.

Кардинал Рец. Генерал фон Клаузевиц. Съёмки подвижной камерой самолёта, расстреливающего из пулемёта войска, высаживающиеся на пляже, и рассеивающего их.

По прошествии лет, когда все «дети райка» прославились различными способами, Ласенер снова встречает Гаранс, которая спрашивает его: «Скажите мне лучше, что с вами сталось?» Он отвечает: «Я стал знаменитым. Да, мне удалось совершить несколько весьма резонансных преступлений, и имя Ласенера многократно фигурировало в судебной хронике». Гаранс улыбается: «Это слава, Пьер-Франсуа». Он: «Да, это начало…

Но если хорошо подумать, я бы всё же предпочёл громкий литературный успех».

За два десятка лет можно реально пожить лишь в ограниченном числе домов. Должен отметить, что все мои дома были бедными, но удачно расположенными. В них всегда хорошо принимали тех, кто был этого достоин; перед остальными двери захлопывались. У свободы тогда было не так уж много других таких пристанищ.

Дом в тупике Клерво. Другой дом на рю Сен-Жак.

Ещё один дом на рю Сен-Мартен. Ещё один дом на холмах Кьянти.

Ещё один дом во Флоренции.

Ещё один дом в горах Оверни.

«Где теперь эти благородные кавалеры – за которыми я некогда следовал?» Эти умерли, ещё один прожил слишком быстро, пока за ним не замкнулись решётки безумия.

Гислен де Марбе.

Робер Фонта. Асгер Йорн.

Комикс: Стражники хватают Принца Вэлианта.

Жиль из «Вечерних посетителей» поёт в оковах в тюрьме: «Грустные потерянные дети, мы блуждаем в ночи. Где цветы дня, наслаждения любви, свет жизни? Грустные потерянные дети, мы блуждаем в ночи. Дьявол исподтишка увёл нас с собой.

Дьявол увёл нас от наших прекрасных подруг. Наша юность мертва, наша любовь тоже».

Незнакомка. Лёгкая кавалерия скачет в сторону поля боя (повтор). Юная любовница из прошлого. Другая любовница из настоящего. Ещё подруги из прошлого.

Ощущение течения времени всегда было для меня очень живым, меня всегда влекло к нему, также как других влечёт вода или пустота. В этом смысле мне нравилась моя эпоха, которая видела, как утрачивается всякая существовавшая до тех пор безопасность и уходит всё, что было объектом социального регулирования. Таких удовольствий мне не дарила практика в самом великом из искусств.

Дебор в девятнадцать лет.

Дебор в двадцать пять лет. Дебор в двадцать семь лет. Дебор в тридцать один год.

Дебор в сорок пять лет.

Последний автопортрет Рембрандта.

Что же до всего, что мы сделали, то как можно было бы оценить результаты этого сегодня? Сейчас мы проходим через этот пейзаж, обезображенный войной, которую общество ведёт против самого себя, против своих собственных возможностей. Изуродованный мир, вне всякого сомнения, стал неизбежной ценой этого конфликта. Мы начали побеждать только потому, что враг стал заходить слишком далеко в своих ошибках.

Ряд небоскрёбов окружает старый Париж.

Виды новой парижской архитектуры, другие пейзажи, изуродованные нуждами товарного изобилия.

Самая истинная причина войны, которой давали столько ошибочных объяснений, заключается в том, что она была неизбежной, как конфликт вокруг характера изменений; в ней уже не оставалось признаков простой борьбы между консервацией и переменами. Мы сами, более чем кто-либо ещё, были людьми перемен в изменяющемся времени. Хозяева общества, чтобы удержаться, должны были сами захотеть перемен, которые были полной противоположностью нашим. Мы бы хотели перестроить всё, они тоже, но в диаметрально противоположных направлениях. То, что сделали они, в достаточной мере является негативным изображением нашего проекта. Их гигантские работы привели лишь к нынешнему гниению. Их ненависть к диалектике забросила их в эту выгребную яму.