За и против кинематографа. Теория, критика, сценарии - [21]
Трое партизан метают гранаты; строй белогвардейцев поколеблен; их командир падает; их знаменосец падает; полк разворачивается и бежит.
Титр: То, что спектакль забралу реальности, необходимо ей вернуть. Экспроприаторы от спектакля должны быть в свою очередь экспроприированы. Мир уже был снят на киноплёнку.
Теперь пора его изменить.
Речь идёт о том, чтобы реально овладеть общностью диалога и игры со временем, которые ранее были лишь представлены в поэтических и художественных произведениях.
Два порта в лучах заходящего солнца, Клод Лоррен.
Когда ставшее самостоятельным искусство представляет свой мир в кричащих красках, мгновение жизни уже состарилось, и его нельзя омолодить кричащими красками. В лучшем случае к нему можно возвращаться в воспоминаниях. Величие искусства становится явным благодаря упадку жизни>10.
Лица красивых женщин.
Джонни Гитара пьёт в одиночестве в салуне Вены. Вена входит и спрашивает его: «Вы хорошо проводите время, г-н Логан?» Джонни отвечает: «Мне не спалось». Вена: «Думаешь, алкоголь тебе поможет?» Джонни: «А тебе что не даёт спать?» Она: «Сны, плохие сны». Он: «Мне они тоже иногда снятся.
Выпей! Это поможет тебе их прогнать». Она отказывается от предложенного стакана: «Яуже пробовала, но этот метод мне не помог». Джонни говорит ей: «Скольких мужчин ты забыла?» Она ему отвечает: «А ты, скольких женщин ты помнишь?» (звучит тема «Джонни Гитары», становясь всё громче).
Титр: «Также после того, как непосредственная практика искусства перестала быть столь выдающейся и данный предикат был сведён к чистой теории как таковой, в настоящее время он отделяется от последней по мере того, как формируется синтетическая посттеоретическая практика, первейшей задачей которой является стать основой истины искусства и философии». Август фон Цешковский, «Пролегомены к историософии».
Мышление социальной организации видимости само затуманивается из-за всеобщей неполноценной коммуникации, которую оно отстаивает. Оно не знает, что у истоков всех вещей его мира лежит конфликт. Специалисты по власти спектакля, обладающие абсолютной властью в рамках его системы безответного языка, абсолютно коррумпированы своим опытом презрения и успехом этого презрения, всякий раз убеждаясь в оправданности своего презрения при лучшем знакомстве с презренным человеком, каковым в реальности является зритель.
Выступление сталиниста Марше на встрече с избирателями, рядом с ним стоит Миттеран, они аплодируют друг другу; выступление Сервана Шрейбера; Марше на телеэкране.
Люди толпятся в очереди, чтобы быть допущенными в кинотеатр.
В основе движения спектакля, заключающейся в том, что он вбирает в себя всё, что присутствовало в человеческой деятельности в текучем состоянии, и завладевает им в застывшем состоянии, придавая ему исключительную ценность посредством отрицательного переформулирования ценности его жизненного опыта, мы снова встречаемся с нашим старым врагом, который так хорошо умеет казаться, на первый взгляд, чем-то тривиальным и само собой разумеющимся, будучи на деле, напротив, очень сложным и полным метафизических тонкостей, с товаром>11.
Камера отдаляется от обнажённой девушки; панорамный вид другой девушки.
Президент Помпиду посещает автосалон-выставку, восхищается последней маркой автомобиля на вращающейся платформе.
Именно принцип товарного фетишизма, господство над обществом «сверхчувственных, более чем чувственных вещей»>12, находит полное выражение в спектакле, где чувственный мир заменён набором образов, существующим над ним, который в то же время заставляет признавать себя как чувственное par excellence.
Фотомодели в купальниках.
Мир, показываемый спектаклем, присутствующий и отсутствующий одновременно – это мир товара, господствующий над всем живым опытом. Мир товара также демонстрируется нам таким, каков он есть', его развитие тождественно отдалению людей друг от друга и от их общей продукции.
Господство товара в экономике сначала осуществлялось тайно, пока сама экономика оставалась невоспринятой и непонятой как материальная основа социальной жизни, подобно родственнику, с которым толком не знаком. В обществе, где конкретный товар встречается редко или пребывает в меньшинстве, полномочным эмиссаром, выступающим от имени неведомой силы, служит очевидное господство денег. С приходом промышленной революции, мануфактурного разделения труда и массового производства, ориентированного на мировой рынок, товар проявляется как сила, реально собирающаяся оккупировать всю общественную жизнь. Именно тогда появляется политическая экономия как господствующая наука и наука о господстве.
Предприятия в районе Маргера, загрязняющие воздух Венеции; дымовые выбросы цехов смешиваются с выхлопами автомобилей, загрязняя воздух Мехико; куча мусора перед собором Сан-Николя-де-Шан; загрязнённая вода Сены.
Спектакль – это перманентная опиумная война, которая ведётся с целью сделать общепринятым тождество между благами и товарами, между удовлетворением и выживанием, дорожающим согласно своим собственным законам. Но если потребляемое выживание должно постоянно дорожать, то только потому, что оно
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Более чем уверен, что появление этих комментариев будут приветствовать от силы пятьдесят или шестьдесят человек; вряд ли они будут интересны кому-либо ещё, особенно принимая во внимание то время, в котором мы живём, а также вес выставленных на обсуждение вопросов. Хотя, конечно, в некоторых кругах меня признают авторитетом. При этом не стоит забывать, что добрая половина всей заинтересованной публики будет состоять из людей, которые посвятили себя служению господствующей системе спектакля, в то время как другая половина упорно пытается эту самую систему разрушить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые на русском языке публикуются декларации и статьи автора "Общества спектакля" философа, революционного деятеля, кинорежиссёра Ги Дебора (1931–1994). Материалы охватывают практически весь период его творчества: время Леттристского интернационала (публикации в "Internationale lettriste", "Potlatch" и др.), время Ситуационистского интернационала ("Internationale situationniste" и др.) и последние годы. Тексты сопровождаются подробными комментариями.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Первая книга художницы Натальи Александровны Касаткиной (1932–2012), которая находилась – благодаря семье, в которой родилась, обаянию личности, профессионализму – всегда в «нужном месте», в творческом котле. (Круг её общения – Анатолий Зверев, Игорь Шелковский, Владимир Слепян, Юрий Злотников, Эдуард Штейнберг, Леонид Енгибаров, Ирина Ватагина…) Так в 1956 г. она оказалась на встрече с Давидом Бурлюком в гостинице «Москва» (вместе с И. Шелковским и В. Слепяном). После участия в 1957 г. в молодёжной выставке попала на первую полосу культового французского еженедельника Les Lettres Francaises – её работа была среди тех, которые понравились Луи Арагону.
«Пятого марта в Академии художеств открылась вторая выставка «Общества выставок художественных произведений». С грустными размышлениями поднимался я по гранитным ступеням нашего храма «свободных искусств». Когда-то, вспомнилось мне, здесь, в этих стенах, соединялись все художественные русские силы; здесь, наряду с произведениями маститых профессоров, стояли первые опыты теперешней русской школы: гг. Ге, Крамского, Маковских, Якоби, Шишкина… Здесь можно было шаг за шагом проследить всю летопись нашего искусства, а теперь! Раздвоение, вражда!..».
Книга известного арт-критика и куратора Виктора Мизиано представляет собой первую на русском языке попытку теоретического описания кураторской практики. Появление последней в конце 1960-х – начале 1970-х годов автор связывает с переходом от индустриального к постиндустриальному (нематериальному) производству. Деятельность куратора рассматривается в книге в контексте системы искусства, а также через отношение глобальных и локальных художественных процессов. Автор исследует внутреннюю природу кураторства, присущие ему язык и этику.
Книга И. Аронова посвящена до сих пор малоизученному раннему периоду жизни творчества Василия Кандинского (1866–1944). В течение этого периода, верхней границей которого является 1907 г., художник, переработав многие явления русской и западноевропейской культур, сформировал собственный мифотворческий символизм. Жажда духовного привела его к великому перевороту в искусстве – созданию абстрактной живописи. Опираясь на многие архивные материалы, частью еще не опубликованные, и на комплексное изучение историко-культурных и социальных реалий того времени, автор ставит своей целью приблизиться, насколько возможно избегая субъективного или тенденциозного толкования, к пониманию скрытых смыслов образов мастера.Игорь Аронов, окончивший Петербургскую Академию художеств и защитивший докторскую диссертацию в Еврейском университете в Иерусалиме, преподает в Академии искусств Бецалель в Иерусалиме и в Тель-Авивском университете.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юрий Николаевич Марр (1893–1935), сын академика Н.Я. Марра, при жизни был известен лишь как специалист-востоковед, занимавшийся персидским языком и литературой. В 1970–1990-е годы появились первые публикации его художественных текстов, значительная часть которых относится к футуристическому и постфутуристическому направлениям в литературе, имеет очевидную близость как к творениям заумной школы и Обэриу, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. В этом издании собран основной массив его литературных сочинений (стихи, проза, пьесы), большинство из них воспроизводится впервые.
Юрий Николаевич Марр (1893–1935), сын академика Н.Я. Марра, при жизни был известен лишь как специалист-востоковед, занимавшийся персидским языком и литературой. В 1970–1990-е годы появились первые публикации его художественных текстов, значительная часть которых относится к футуристическому и постфутуристическому направлениям в литературе, имеет очевидную близость как к творениям заумной школы и Обэриу, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. В этом издании собран основной массив его литературных сочинений (стихи, проза, пьесы), большинство из них воспроизводится впервые.
Дадаистский роман французского авангардного художника Франсиса Пикабиа (1879-1953). Содержит едкую сатиру на французских литераторов и художников, светские салоны и, в частности, на появившуюся в те годы группу сюрреалистов. Среди персонажей романа много реальных лиц, таких как А. Бретон, Р. Деснос, Ж. Кокто и др. Книга дополнена хроникой жизни и творчества Пикабиа и содержит подробные комментарии.
Заумно-клерикальный и философско-атеистический роман Хуго Балля (1886-1927), одно из самых замечательных и ярких произведений немецко-швейцарского авангарда. Его можно было бы назвать «апофеозом дадаизма».