За гранью безумия - [68]

– Нет, – сказала Василиса, слегка отстранившись и снова заглянув ему в глаза. – Так не бывает. Но выход есть, есть всегда. Есть один очень древний ритуал. Если ты пройдёшь его, то изменишься навсегда. Перестанешь быть человеком, станешь одним из нас.

– Демоном? – грустно спросил Матвей. – Драконом чешуйчатым?

Она засмеялась.

– Глупый… Я же говорю тебе, образы это, маски. Внешнее. Все названия мимолётны, не в них же дело. Твоя суть другой станет. Почти вечной. Но тебе придётся пройти сквозь ад, сквозь пекло. Стать несущим смерть. И ты должен добровольно пойти на это.

– Пусть ад, пусть пекло, – сказал Матвей. – Плевать. Всё лучше, чем эта жизнь, когда уже вообще не знаешь, зачем родился на этот свет. Куда угодно, как угодно пойду за тобой. Лишь бы быть вместе…

– Тогда сегодня, в полночь, – шепнула Василиса.

И тут же он почувствовал, как каменеет, вздыбливается чешуёй её кожа прямо вместе с оранжевой маечкой.

Тайна, простоволосая, в своём самом первом для Матвея образе, на корточках сидела по ту сторону костра. Только вот была она ни одета, ни раздета – ниже плечей её фигурку окутывало чёрное клубящееся непроглядное облако.

– Девочка моя, – тихонько произнесла она, но от голоса её задрожало и начало пригасать пламя костерка, и Матвея вмиг пробил озноб – до самого костного мозга, цепенящий, оглушающий. – Да где ж ты только об этом вызнала-то?

– Ты опять пришла мешать? – взъярилась Василиса. – Что, высосала уже педофила своего?

– Нет, – спокойно молвила Тайна. – Не совсем. Но он там к сосне привязан, если что. Игра такая… ролевая. Ты хоть немного понимаешь, что затеяла?

Василиса не ответила, просто пристально смотрела на Тайну, карауля каждое её движение.

– Не будет так, как ты хочешь, – продолжила та. – Никак. Вам никогда не быть вместе. Если он пройдёт ритуал, вы станете не нужны друг другу. Но многое, очень многое может нарушиться. Ты же знаешь, равновесие – понятие шаткое.

– Откуда ты можешь знать, что будет? – спросила Василиса. – Ты же никогда не соприкасалась с ритуалом. Ты же не настолько меня старше! У тебя нет никакого повода так говорить. Да и россказни эти про равновесие порядком уже надоели. Теория равновесия – это просто такая же религия, как и у людей, придуманная кем-то, чтобы держать нас в придуманных же рамках. Плевать я хотела на равновесие.

– На всё-то вам плевать, – вздохнула Тайна. – Что ж, моё дело предупредить. Пошатнёшь равновесие – жди от него гонца. А он может быть любым. Тёмным, светлым… Готова не будешь. Пойду я, и вправду ведь не годится мне вам мешать. Одно только скажу ещё. Он добровольно должен согласиться. Добровольно, слышишь? Это значит, что ты должна снять все свои чары с него. Никакого воздействия. Он увидит тебя. И тогда решит. Так-то…

Она не сдвинулась с места, просто втянулась полностью в клубящееся марево, чёрным облачком припала к земле и исчезла, словно просочившись под мох. Несколько секунд ещё её незримое присутствие ощущалось на поляне, и только когда оно истаяло, Матвей смог перевести дух.

Василиса сидела неподвижно, низко опустив голову.

– Ну же, – ласково спросил Матвей, ероша ей волосы. – Чего ж ты испугалась-то? Ты же говорила, что магия твоя только разбудила моё сердце. Значит, нам нечего бояться, это ничего не изменит.

– Ты ведь хотел о многом меня спросить, да? Просто начал сразу с главного.

– Ну да, – сказал Матвей.

– Видишь ли, – сказала Василиса, – наше сознание – как ваши компьютеры, только намного мощнее. Когда мы сталкиваемся с мужчиной, мы считываем всю информацию, которой он владеет на этот момент. Полностью. И вся она остаётся в памяти, хранится в ней. Всегда. Я могу, к примеру, прямо сейчас воспроизвести доказательства сотен теорем, включая казуистические. Или наизусть процитировать любую работу Ленина… Дьявол, о чём я с тобой говорю… Но ты меня понимаешь? Понимаешь?

– Нет, – сказал Матвей, – я только понял, почему вы говорили с нами, как настоящие студентки. Давай уже, снимай свои чары. Покончим с этим.

– Сейчас, – прошептала Василиса. – Давай только ещё немножко посидим просто, хорошо? Мне тоже надо… надо решиться.

Матвей подкинул дровишек в костёр. К своему удивлению, он заметил, что Василису бьёт мелкая дрожь. Накинул ей на плечи свою куртку, обнял. Она благодарно прижалась к нему, и он впервые почувствовал, что неизбежное, дурманящее вожделение не может одолеть в его душе стремление защитить, оберечь её от любых бед.

Они просидели так около получаса, молча, в тишине, глядя на огонь костра и на озеро. Потом Василиса отодвинулась от него и закрыла лицо руками. На краткое мгновение в глазах у Матвея помутилось, а затем… Затем из пелены проступили бледно-зелёные скрюченные узловатые пальцы с жёлтыми длинными когтями. Почти лысая бородавчатая неровная голова с редкими клочьями бесцветных волос. Горбатая кривая спина в оранжевом топике, столь нелепом на этом уродливом теле.

Где-то неподалёку в лесу сладострастно вскрикивал и постанывал привязанный к дереву депутат. Оказывается, Василисина магия блокировала эти звуки, но теперь они самым беспардонным образом нарушали романтику их полянки.