За гранью безумия - [27]

И как только Данила хотел прояснить эти взаимоисключающие параграфы, как в мужском туалете что-то ухнуло – и офис словно превратился в кастрюлю, полную прокисших щей.

* * *

Кот уже с порога требовал еды – отчаянно, нагло, как, впрочем, и всегда. Данила два года назад подобрал его нелепым неуклюжим котенком-подростком – купился как раз за эту несусветную наглость: кот заявился на полянку, где они с друзьями жарили шашлык, и уволок одну из бадеек с замаринованным мясом. Нашли его по следам маринада на траве – осоловевшего и обожравшегося. На маты и проклятия он реагировал лишь подергиванием ушей, тупо глядя круглыми бесстыжими глазами. Даниле почему-то пришлось по душе это нахальство, да и с тех пор, как они с Викой расстались, в квартире стало как-то пусто… Обратно кот ехал у него на коленях и тарахтел как хорошо смазанный мотор. Доводы приятелей, что котейка явно местный и прикармливается на ближайших дачах, не возымели действия.

Дома кот освоился очень быстро, за пару дней понял назначение лотка и неотвратимость наказания за подранную мебель. Правда, вот именем так и не обзавелся. Дальше банальных Мурзиков и Васек фантазия Данилы не работала – и в свете этого кличка «Кот» показалась верхом оригинальности.

Сейчас Кот ходил кругами по прихожей, орал и распушал хвост.

– Ладно, ладно, – бормотал Данила, стягивая обувь. – Сейчас, сейчас… потерпи.

Парочка муравьев копошилась в унитазе. Данила помочился на них, хищно скалясь, – по дороге домой он купил какой-то убойный, по словам продавца, аэрозоль и уже предвкушал победу.

Перед тем, как вытряхнуть Коту влажный корм, он рассеянно пожамкал пакетик. В этом было что-то успокаивающее – в том, как податливо проседало под пальцами желе, как упруго выскальзывали плотные комочки… Это было лучше, чем лопать пузыри на оберточной пленке. Только ради того, чтобы иметь возможность жамкать влажный корм, и стоило заводить кота…

– Жениться тебе, барин, надо, – укоризненно сообщил сам себе Данила.

Кот нетерпеливо мявкнул.

Данила опорожнил пакетик в миску и подпихнул ее ногой.

– Жри, морда усатая. И больше не требуй.

Кот вяло посмотрел на миску безучастным взглядом, потом развернулся и поплелся в коридор, всем своим видом показывая, что такую дрянь потреблять – ниже своего достоинства. Это была часть ежевечернего ритуала: вынуть всю душу, истерично требуя еды, а потом презрительно удалиться. Вернется кот к миске где-то через полчаса, когда пища уже основательно заветрится – наверное, издержки проживания на улице, а может быть, наоборот, излишний аристократизм: Данила где-то читал об обычаях японской знати есть слегка подтухших фазанов. Или то был всего лишь художественный роман?

* * *

Аэрозольное облако отдавало хвоей и почему-то дерьмом. Данила распылил строго по инструкции – прошелся по стыкам, щелям, на всякий случай даже обпшикал потолок. В квартире повис специфический запашок – как будто под елку облегчился отряд туристов. Однако это была слишком малая плата за то, чтобы избавиться от рыжих тварей, не так ли?

* * *

Данила приканчивал пачку чипсов перед телевизором – шел какой-то бесконечный сериал о российских экспертах, явная калька с зарубежных: ну, право слово, кто поверит в то, что, увеличивая фотографию до бесконечности, можно прочесть в отражении! в очках! номер автомобиля! а потом вбить его в базу! и узнать номер телефона владельца! и полную биографию! – когда в комнату ворвался кот. Он шипел, чихал и плевался. Метнулся к Даниле, взлетел на диван, потом перескочил на спинку и впился когтями в плечо. Данила заорал от боли и вцепился в лапу, пытаясь вытащить когти.

– Да блин! – он рванул со всей силы, когти прорвали кожу, и кот шлепнулся на пол. Там и замер, свернувшись в комок. Его колотило так, что казалось, стучат зубы.

– Что случилось? – прикрикнул на него Данила.

Кот продолжал дрожать, то и дело оборачиваясь и бросая быстрый взгляд на дверь. Из пасти доносились тяжелое дыхание и какой-то сип.

– Ну что, что, что случилось? – уже мягче и тише произнес Данила. Он присел рядом с котом и осторожно – ранки на плече саднили и пульсировали болью – потрепал того по загривку. – Что случилось? Что ты увидел?

Кот лишь дрожал и вжимался ему в ноги.

– Ладно, я сам, – Данила встал.

Подошел к двери, выглянул в коридор, прислушался. Посмотрел в глазок – на площадке никого. Заглянул в ванную и туалет, особо изучив унитаз – приходилось читать о случаях, когда в канализации всплывали сбежавшие от соседей змеи, – тоже ничего. Ничто не скреблось на антресолях, не копошилось в шкафах, не стучало под ванной – все как всегда, как обычно, стандартный вечер.

– Ну? – крикнул он коту. – Что случилось-то? Давай, показывай!

Кот осторожно высунул морду из комнаты.

– Давай, давай, – поторопил его Данила. – А то я буду до морковкиного заговенья тут бродить. Где?

Кот затрясся мелкой дрожью и нырнул обратно в комнату. Потом снова выглянул.

– Ну? – нетерпеливо повторил Данила. – Где?

Кот осторожно, прижав уши, каким-то скользящим движением сделал шаг. Потом еще. И еще. Он крался медленно, замирая каждую секунду – словно что-то могло в любой момент выскочить на него из-за угла, материализоваться из воздуха, что-то, невидимое и неслышимое человеку, но реальное для самого кота.