За гранью безумия - [24]

Но подобной наглости – покуситься на его, Данилину, личную и еще не тронутую еду муравьи еще никогда себе не позволяли.

Откуда же попал этот? Утоп в чайнике? Задохнулся в банке с кофе? Забрался в холодильник в поисках молока и провалился в пакет? Упал с потолка? Спринтерским рывком взлетел вверх по чашке, поскользнулся, и пучина сия поглотила его в один момент?

Кривясь, Данила допил остывший кофе, который уже потерял свои вкус и аромат – какие могут быть у растворимого порошка, купленного по акции, – ополоснул чашку, потом обдал ее зачем-то еще и кипятком и отправился на работу.

* * *

Изучать вопрос он стал уже в автобусе, рассеянно гугля в телефоне «рыжие муравьи как бороться». Исторический экскурс его не вдохновил: блаблабла, в гробницах фараонов, блаблабла, ели мумии, блаблабла, Карл Линней, блаблабла, впервые в Лондоне в 1828 году, блаблабла, в Москве с 1889 года.

«Ровно за сто лет до меня, суки», – грустно усмехнулся он.

А вот описания мытарств несчастных, чьи жилища облюбовали муравьи, ему пришлись по душе. Ну конечно, единичный трупик в кофе не шел в никакое сравнение с жалобами на то, как рыжие твари свивали гнездо в денежной заначке среди белья. Как забивали тельцами конфорки в газовой плите, и хозяюшке потом приходилось краснеть перед ремонтниками. Как стачивали в труху ножки шкафов, вытаптывали дорожки в коврах, сжирали мыло ручной работы и в жару прохлаждались в туалете под стульчаком. Или как мать, сонно покормив ночью младенца и забыв вытереть ему губы, обнаруживала утром на лице ребенка рыжее шевелящееся месиво.

Было в этом что-то такое… тревожно-сладостное. Как всегда, когда кому-то хуже, чем тебе.

– Вот же срань какая, – с удовлетворением пробормотал Данила.

За себя он нисколько не беспокоился – его проблема решится за пару дней, а как же иначе? Форумы полнились советами – от перечисления препаратов с в высшей степени креативными названиями, типа «Муравьед», до поистине ведьминских рецептов какой-то буры.

Пахнуло чем-то едким и тухлым, будто прокисшими щами из далекого детства. Данила поднял глаза. Над ним нависал огромный мужчина с поразительно маленькой, словно у ребенка, головой. На розовом сморщенном лобике, чуть прикрытом редкой, какой-то бесцветно-белесой челкой, набухали крупные капли пота. Щеки у мужчины, наоборот, были цвета кирпича. Он утробно пыхтел и закатывал желтоватые белки глаз.

– Садитесь, – прикинув ситуацию, привстал Данила. Не то, чтобы он отличался особой вежливостью: во вбитую с детства схему «беременные и пожилые» мужчина никак не вписывался. Однако существовал риск быть облеванным или придавленным этой тушей.

Мужчина закатил глаза еще сильнее, в его животе что-то заурчало.

– Садитесь, – Данила выскользнул с места и практически толкнул мужчину туда. Тот гулко ухнул и плюхнулся на сиденье, запах кислых щей усилился. Данила протолкался в другой конец салона и, опершись на поручень, продолжил гугление.

Уже готовясь выходить, он снова почуял кислятинку. Мужик опять нависал под ним, источая прогорклость. Данила недовольно спустился на ступеньку вниз – еще не хватало подцепить эту вонь и притащить ее на работу. Кроме того, толстяк несколько смахивал на извращенца. И пусть это лукизм, и на самом деле тот может оказаться профессором химии, почетным донором и приемным отцом пятерых сирот-близняшек, но Даниле хотелось держать его подальше от себя.

По пути от остановки к офису он несколько раз оглянулся. Мужик следовал за ним. В этом не было ничего необычного – неподалеку находились крупный торговый центр, стоматология, алкомаркет и многое другое, включая детский сад – уж слишком мужик смахивал на извращенца! – но Даниле отчего-то казалось, что тот следует именно за ним.

Когда он уже открывал дверь, ему почудилось, что облако кислого запаха сгустилось, обволокло, приняло в свои объятия, словно мужик за спиной раскрыл пасть и начал, как Волк в детской сказке, поглощать его, но это был лишь мимолетный морок.

* * *

– Данил, это от тебя, – Вовка, сидящий рядом, что-то сбил щелчком.

– А?

– От тебя, говорю, – Вовка ткнул пальцем в сторону лежащего на столе Данилиного телефона. – Ты притащил.

Данила проследил взглядом за жестом. И рефлекторно вздрогнул от омерзения. На стекле телефона деловито копошились два рыжих муравья, а еще один неуверенно исследовал стол сантиметрах в десяти.

– Блин, – огорченно процедил Данила, чувствуя, как жарко заалели от стыда уши. Он почувствовал себя школьником, захваченным врасплох на чем-то постыдном, мерзком, том-чего-нет-у-приличных-детей: вшей, притащенных из лагеря, или «яйцеглист» в дерьме, принесенный школьной врачихе в спичечном коробке на анализ.

– Ну хоть не тараканы, – пошутил Вовка, и удушливая волна позора захлестнула Данилу.

Он схватил телефон и выскочил из кабинета.

– Срань та еще, – донеслось ему вслед. – У меня были, еле вывел.

* * *

В туалетной кабинке трахались. Данила разбирал телефон, готовый в любую секунду стряхнуть в раковину рыжих тварей, и рассеянно прислушивался. Там пыхтели, скрежетали и побулькивали. Стало даже немного завидно. Данила пожалел, что от раковины не видать кабинку, а то можно было бы попробовать опознать счастливчиков по обуви. Пыхтение, скрежет и бульканье стали громче, и, чтобы усовестить парочку, Данила включил воду. Кран чихнул, вода с шумом ударила о фаянс – в кабинке захрипели и замолчали.