За чужую свободу - [56]

– Ну, так вот, – повторил Новиков, – я скажу тебе самые достоверные сведения. Пока думали, что Наполеон где‑то там во Франции собирает жалкие остатки войск, – он уже здесь. Он сам ведет на нас двухсоттысячную армию, он сейчас, наверное, в десяти верстах от нас. Его войска заняли или займут на днях Лейпциг, а у нас не наберется и ста тысяч!.. Нам придется отступить за Эльбу, или мы будем уничтожены.

Князь был поражен.

– Как, – медленно спросил он, – Наполеон уже здесь, у него уже есть новая армия? Но это неслыханно! Он волшебник.

Князь в волнении заходил по комнате.

– Да, это почти чудо, – ответил Новиков, – в главной квартире ошеломлены. Прусский король, говорят, рвет и мечет и чуть ли не готов сам лететь просить пощады… И все же бой хотят дать! – закончил он.

– Но кто же главнокомандующий? – спросил князь.

– Назначен Витгенштейн, – ответил Новиков. – Барклай, Тормасов и Милорадович беснуются. Прусский король обозлен, что государь не согласился назначить главнокомандующим этого старого вахмистра Блюхера.

– Хоть это‑то слава Богу, – заметил князь.

– Да что, – почти с отчаянием произнес Новиков, – а сколько у Наполеона еще войск в крепостях на Эльбе, Одере, Висле. В Кракове! Говорят, идут войска из Италии и Испании, собираются войска Рейнского союза! А Витгенштейн! Да что он! Он будет куклой, так как все его распоряжения идут на утверждение в императорскую квартиру! И это‑то против Наполеона! Против величайшего полководца. Ну, а теперь, – закончил он, – надо готовиться к бою. Завтра мы будем атакованы самим Наполеоном, и да поможет нам Бог! Да, скажи, пожалуйста, – снова начал он, – что, имеешь ли известия от Герцфельда, или этот герой сбежал?

– Нет, он не сбежал, – улыбнулся князь, – он ухитрился переслать мне записку, что, принужденный экстренно выехать, он откладывает дело до первой встречи. Вообще вся эта история довольно глупа, – и князь пожал плечами.

– Ты не можешь себе представить, – сказал Новиков, – до какой степени нагло ведут себя прусские офицеры. Они теперь везде в штабах, всем распоряжаются. Да и среди населения – оно здесь богаче – уже совсем не то отношение. За каждый пук соломы дерут втридорога. Я не раз слышал, как эти скоты говорили, что без нас они прекрасно бы жили, а мы приносим им только разорение, что с Наполеоном нам все равно не справиться, и прочее. Я часто вспоминал слова Гардера, что есть две Пруссии, ну, так той, к какой принадлежит он с дочерью, осталось очень немного и скоро, кажется, вовсе не останется, а останутся одни скоты, которые готовы были бы даже сейчас сожрать нас… Ведь они ненавидят и презирают нас. Мы испытаем еще это на своей шкуре…

Новиков взволнованно замолчал.

В эту минуту вошел вестовой и передал приказ строить эскадроны.

– Эй, юноша, – крикнул Новиков, стаскивая с Белоусова шинель, – торопитесь в первый бой.

Белоусов вскочил и сел на лавке, протирая глаза. Казалось, он еще не понимал, где он и кто разбудил его.

– Скорей, скорей, – торопил его Новиков.

Белоусов очухался и вскочил на ноги.

– А, здравствуйте, – весело проговорил он, протягивая руку, – наконец‑то бой!

Его юное лицо с большими карими глазами светилось оживлением.

Князь с заметной симпатией глядел на юношу

– А все‑таки, Гриша, – сказал он, – вам рано идти в поход. Я бы не пустил вас. Посмотрите, ведь вы совсем ребенок.

Гриша вспыхнул.

– Это вы увидите в деле, – звенящим голосом ответил он.

– Да вы, Гриша, не обижайтесь, – примирительно сказал Новиков, – ведь вы уже не раз доказали свою смелость на разведках.

– А все же вы не захотели взять меня с собой, – с упреком сказал юноша.

– Ну, возьму в следующий раз, – улыбнулся Новиков.

– Правда?

– Правда. Вот моя рука.

Гриша горячо пожал протянутую руку.

Гриша был единственным сыном богатого и родовитого пензенского помещика. Благодаря связям он был принят прямо в последний класс пажеского корпуса и через полгода уже выпущен офицером.

И князь, и Новиков сразу почувствовали симпатию к восторженному юноше, и через несколько дней он уже стал для них близким. Что касается Белоусова, то он чуть ли не обожал их и видел в них героев.

XIII

Небо было безоблачно, воздух тих и прозрачен. На отлогом скате возвышенности, на левом фланге расположения наших войск стройными линиями вытянулся драгунский полк, в котором служил Бахтеев.

Со своего возвышенного места Левону ясно были видны противоположные возвышенности, лощина, пересеченная большой дорогой, дома селения и крутые берега риппахского ручья и развернутые на этом берегу в боевом порядке колонны русских войск – пехоты и многочисленной кавалерии.

Царило напряженное ожидание. Левон взял подзорную трубу. Скаты холмов были пусты. Но вот на вершине холма показалась фигура всадника. Конь остановился. Через мгновение появились еще несколько всадников и стали в стороне от первого. Левон почувствовал, что у него перехватило дыхание и потом учащенно забилось сердце. Стройная серая лошадь и сидящий на ней невысокий человек в длинном сюртуке и треугольной шляпе ясно вырисовывались на чистом небе. Лошадь стояла как вкопанная и казалась со своим всадником чудесным памятником.