За что ты меня любишь? - [17]

– Я вовсе не хнычу, – задыхаясь, сказала Макси.

– Пришел же я сюда исключительно затем, чтобы вернуть вам ваше «кое-что в счет погашения» и поставить вас в известность, что ноги моей больше не будет в вашем доме…

– Так чего же вы ждете?

Но Ангелос продолжал с нескрываемой обидой:

– А вместо этого обнаруживаю вас, жалкую и дрожащую, на полу, да еще всю в пятнах!

Приоткрыв один глаз, Макси заметила одного из его телохранителей, изумленно взиравшего на эту сцену. Ангелос вынес ее на улицу и, нагнувшись к дверце лимузина, осторожно усадил ее в самый дальний угол, словно огромную куклу. Только тут Макси заметила, что в машине уже сидела какая-то рыжеволосая женщина. На ней были бриллианты и великолепное платье из зеленого шелка, которое подошло бы для съемок фильма об американском Юге прошлого века. Женщина смотрела на нее с неменьшим замешательством.

– Ты болела ветрянкой, Натали? – непринужденно спросил Ангелос Натали Сибо! Актриса, известная французская актриса, недавно приведшая критиков в восторг, снявшись в голливудском фильме. Как мало ему понадобилось времени, чтобы найти более приятную компанию, размышляла Макси, вслушиваясь в весьма оживленную перебранку на французском языке. Макси не знала французского, однако женщина буквально задыхалась от гнева, в то время как Ангелос держался все более холодно. Макси завернулась в одеяло, чувствуя, что причина спора – она; ей хотелось провалиться сквозь землю.

– Отвезите меня домой! – пробормотала она, не поднимая пылающей головы.

– Не вмешивайтесь… Вас это не касается! – яростно отрезал Ангелос. – Никакая женщина не посмеет диктовать мне!

Однако и на сей раз Ангелосу не повезло. У Натали, похоже, было на этот счет другое мнение. Оскорбленная в лучших чувствах, она перешла на обиженные причитания. Ангелос холодно молчал. Наконец наступила неловкая тишина. Через некоторое время лимузин остановился. Натали выскочила из машины и, бросив ему на прощание что-то злое на родном языке, захлопнула дверцу.

– Надеюсь, вам было интересно, – проговорил Ангелос с ледяным самообладанием. Лимузин тронулся дальше. Приоткрыв заплывшие глаза, Макси уныло оглядела сиденье, которое только что занимала Натали, и снова сомкнула веки.

– Я не знаю французского…

Ангелос тихо выругался и схватился за телефон. Уже второй раз он садится в лужу. При мысли об этом на душе Макси стало легче. За эти два дня Ангелос, которому не давали проходу сотни дурочек, столкнулся с двумя, несомненно, более умными представительницами женского пола. И ему это только на пользу, решила она. Затем она задремала, то и дело просыпаясь от приступов кашля. Вскоре, однако, Макси погрузилась в забытье.

– Вам уже получше, Макси Кендалл?

Макси смотрела на склонившееся над нею худое женское лицо. Оно по казалось ей почему-то знакомым. На женщине был аккуратный белый халат, она измеряла Макси пульс. Очевидно, это медсестра.

– Что со мной? – пробормотала Макси, лишь смутно, урывками припоминая, как она без конца ворочалась, как тяжело и больно было дышать.

– У вас редкая, но очень серьезная разновидность пневмонии, – объяснила ей блондинка. – Вот уже пять дней, как воспаление спало…

– Пять… дней? – Макси удивленно оглядела огромную спальню, элегантную, без излишеств современную мебель.

Квартира Ангелоса. Сомнений быть не могло. Кругом стерильная чистота, ни намека на тепло женского присутствия и домашний уют. Должно быть, в его представлении идеальный дом – это просторный, наполовину обставленный ангар.

– Вам повезло, что мистер Петронидес вас во время нашел. – Слова медсестры заставили Макси вновь сосредоточиться на разговоре. – Учитывая, в каком тяжелом состоянии вы находились, он, возможно, спас вам жизнь.

– Нет… Я ничем не хочу быть ему обязанной… И уж тем более жизнью! – с нескрываемым ужасом воскликнула Макси.

Изящная блондинка изумленно уставилась на нее.

– Вас лечил один из лучших врачей Англии, мистер Петронидес обеспечил вам круглосуточный уход, и вы еще говорите…

– Пока мисс Кендалл нездорова, ей можно говорить все что угодно, – послышался суровый голос Ангелоса. – Можете отдохнуть, сестра, я побуду с вашей пациенткой.

Женщина вздрогнула, так тихо и неожиданно он вошел. Она покраснела и поспешно поднялась с места.

– Да, мистер Петронидес.

С необычайным проворством Макси натянула простыню на голову.

– Подумать только, как сразу оживилась больная, – заметил Ангелос, едва за сиделкой закрылась дверь. – И она чертовски неблагодарна. Почему меня это уже не удивляет?

– Уходите, – пробормотала Макси, вдруг ясно ощутив, какие у нее грязные, слипшиеся волосы и что вся она покрыта этими отвратительными пятнами.

– Я у себя дома, – сухо напомнил Ангелос, – и никуда не пойду. Неужели вы полагаете, что за эти дни я ни разу не зашел проведать, как у вас дела?

– Мне все равно… Я уже пришла в себя. Если бы мне было так плохо, почему вы не отправили меня в больницу? – спросила Макси из-под простыни.

– Врач – мой близкий друг. На вас хорошо действовали антибиотики, и он не счел нужным вас тревожить.

– Никто со мной не посоветовался, – пожаловалась она, поворачиваясь, чтобы почесать бедро.