За что ты меня любишь? - [16]

– Мы ведь этого и ожидали, – напомнила ей Макси с печальным вздохом.

– Боюсь, ничего другого найти не удалось. Это и неудивительно, – сказала Катриона. – Твое имя слишком тесно связано с именем одного небезызвестного лица. Я ведь предупреждала, насколько это плохо, да и то, что о тебе в последнее время писали в газетах, ничего хорошего не сулит.

Прошел уже месяц с тех пор, как Макси переехала из загородного дома Лиланда. За это время она не получила ни одного предложения, и, похоже, скоро придется подумать о смене работы. Ее счет в банке таял на глазах. Нельзя же сидеть и ждать приглашений, которых может уже не быть. Да и Катриону бессмысленно упрекать в черствости. Сколько раз та уговаривала ее перейти работать на подиум, но бурная общественная жизнь Лиланда отнимала почти все свободное время.

Несколько часов спустя Макси буквально повисла на электрическом камине в гостиной Лиз, пытаясь согреться. «Ангелос больше не придет, это хорошо, – говорила она себе, – эта проблема решена». Она почесала руку и с удивлением обнаружила красную сыпь. Должно быть, аллергия. Что она такое ела? Однако Макси не удалось припомнить ничего, кроме половинки сандвича, который был на завтрак. Ей совсем не хотелось есть, и она уснула прямо в кресле. Проснувшись среди ночи, пробралась на ощупь в комнату для гостей, сбросила одежду и устало повалилась на кровать.

На следующее утро Макси проснулась поздно, чувствуя себя совсем неважно. Увидев свое отражение в крохотном зеркале в ванной, которое Лиз держала для гостей, она так и застыла: на лбу была такая же сыпь! Очень похоже на… ветрянку. И эти пятна чесались! Но ведь ветрянкой болеют только дети! И тут она вспомнила, как пару недель назад к Лиз заходила соседка с малышом. У ребенка были такие же пятна.

– Она уже не заразна, – беспечно сказала тогда женщина.

Макси оттянула нижнюю губу, чтобы еще раз убедиться, и тут же едва не задохнулась от приступа кашля. Что бы это ни было, чувствовала она себя прескверно. Выпив стакан воды, Макси улеглась в постель. Зазвонил телефон, и ей пришлось снова вставать.

– Кто? – хрипло переспросила она, оправившись после очередного приступа кашля.

– Это Ангелос… Что с вами?

– У меня… я простудилась, – солгала она. – Что вам нужно?

– Увидеться с вами…

– Ни за что! – Макси бросила трубку.

Снова раздался звонок. Она отключила телефон. Пару часов спустя позвонили в дверь. Макси не открыла, уж очень не хотелось снова вылезать из кровати.

Весь день она дремала, когда же наконец проснулась, ее бил озноб, в комнате слышался странный звук. Некоторое время спустя она поняла, что слышит хрип собственных легких. Мысли путались, однако ей пришло в голову, что, возможно, придется вызвать врача. Так она и лежала, раздумывая об этом, а дверной звонок все звенел и звенел, пока наконец не затих.

Страх сковал Макси, когда, выбравшись из постели, она обнаружила, что ноги не держат ее. Она грохнулась на пол. Глаза наполнились слезами. В комнате было слишком темно. Она начала пробираться ползком, пытаясь вспомнить, где телефон. Где-то вдалеке послышался звон разбитого стекла. Затем голоса. Может, она не выключила телевизор? Пытаясь собраться с силами, Макси прижалась пылающим лбом к паркету. Потом увидела свет… или ей так показалось.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

До странности знакомый мужской голос резко проговорил что-то на чужом языке, перед глазами Макси появились мужские ботинки. Сильные руки перевернули ее на спину и подняли.

– Вы же вся… в пятнах… – Немигающие черные глаза Ангелоса изумленно смотрел на нее.

– Уходите… – слабо пробормотала она.

– Просто это выглядит довольно… странно, – насмешливо проговорил он.

Макси зажмурилась, глазам было больно от яркого, слепящего света.

– Я считал, что только дети болеют ветрянкой, – добавил Ангелос, помолчав. Это прозвучало почти как упрек.

– Оставьте меня в покое. – У Макси снова начался приступ кашля.

Вместо этого он уложил ее обратно в постель и бесцеремонно завернул в пуховое одеяло.

– Что вы делаете? – запротестовала она, тщетно пытаясь сосредоточиться.

– Я собирался отправиться на выходные на свою загородную виллу. Но, похоже, придется вернуться домой, и вы поедете со мной, – с досадой произнес Ангелос, легко подхватывая ее на руки.

В голове у Макси был туман, однако мысль о том, что ей никак нельзя иметь дело с Ангелосом Петронидесом, так глубоко запечатлелась в ее сознании, что один лишь его вид привел ее в чувство.

– Нет… Я должна присматривать за домом.

– Если бы могли, но вы не в состоянии.

– Я обещала Лиз… она уехала, и ее снова могут ограбить… отпустите меня.

– Я не могу вас здесь оставить. – Ангелос взглянул на нее с грустью, словно надеялся, что она вдруг чудесным образом поправится.

Испытывая слабость и страх, Макси спрятала лицо у него на груди, чтобы он не видел пятен. У нее не было сил сопротивляться, но ненависть ничуть не остыла.

– Я не хочу никуда с вами ехать. – Макси чихнула.

– Что-то я не вижу на вашем крыльце толпы сочувствующих, готовых о вас позаботиться… Да и что вы, собственно, хнычете? – нетерпеливо осведомился он, шагая через гостиную. – Я вломился в дом только потому, что понял: вы больны. Приличия требовали убедиться, что с вами все в порядке.