За чистое небо - [57]

На первую встречу ветеранов Шонгуя, тоже, кстати, организованную школьниками, Дмитрюк не попал - дела не пустили. Правда, их у него и сейчас - прорва. Больших, важных, не терпящих отлагательства. Да, собственно, когда их в его беспокойной солдатской жизни не было. Нет, такого он не помнит. Даже в отпуске, а ездил он обычно, будучи с детства заядлым охотником и рыболовом, в какую-нибудь позабытую людьми и богом глухомань, Дмитрюк так никогда и не мог полностью отключиться от всего того, чем он жил ежедневно, начиная с лета далекого тридцать седьмого, в один из дней которого он впервые поднялся в небо на стареньком, дребезжащем планеришке "учебный стандарт".

Да, небо с этого дня стало для Дмитрюка всем. И он всегда служил ему со всей страстью своей души и требовал того же и от тех, с кем разделял его. Потому и не попал в тот раз на Север. Нынче же, получив приглашение ребятишек, Дмитрюк бесповоротно решил: "Еду!" И уже ничто не могло заглушить зова его сердца и памяти.

И вот сейчас он сидел в просторном салоне посвистывающего турбинами Ту-124 и, полуприкрыв глаза, Молча наблюдал за прильнувшими к иллюминаторам своими фронтовыми побратимами. Да, время не пощадило их. Изменились гвардейцы. Впрочем, нет, они все такие же: веселые, боевые. Вон, стоило пожилому мужчине обернуться и, подмигнув по-мальчишески, улыбнуться неповторимой своей улыбкой - и куда девались годы! Рядом сидел прежний Леня Гальченко - весельчак, умница и отчаянной храбрости пилотяга, с которым Дмитрюк не раз хлебал из одного солдатского котелка, укрывался одной шинелью в промозглой, сырой землянке и с кем спровадил на тот свет не одного фашиста из шакальей стаи "мессершмиттов", "фоккеров" и "юнкерсов".

Нет, все тот же его друг - ныне Герой Советского Союза, полковник в отставке Леонид Акимович Гальченко. Не вскружила ему голову слава и не сломал жестокий недуг.

Не поддался времени и Миша Шейнин - бывший сержант. Он в годы войны обеспечивал нормальную работу кислородного оборудования самолетов эскадрильи. Каким его запомнил Дмитрюк на войне - во всем серьезным, обстоятельным и дотошным, таким он был и сейчас. За здорово живешь начальником лаборатории в Академии гражданской авиации, надо полагать, не поставят. Голова! Ах, какую он удобную кислородную маску смастерил для летчиков из громоздкой и тяжеленной "ленд-лизки!" Игрушку! (Всего лишь через год, на очередной встрече шонгуйцев, Дмитрюк с горечью узнает, что Миша Шейнин погиб "при исполнении служебных обязанностей". Солдат Великой Отечественной войны, он и в мирные дни до последнего дыхания оставался солдатом).

Ту-124 качнулся с крыла на крыло, выровнялся и плавно перешел на снижение.

- Братцы-ленинградцы, кажись, подлетаем!

Дмитрюк улыбнулся. Ну, конечно же, это Нина Устинова. Вот уж кого действительно годы не берут! А ведь она и на фронте была самой старшей по возрасту среди своих подруг - девушек из группы вооружения. И недаром с прежним обожанием смотрят на нее гвардии сержант Наташа Савалова и гвардии ефрейтор Машенька Полыгалова. Сейчас Наташа - воспитательница в школе-интернате, а Маша - управляющая банком. Тоже идут по жизни по-фронтовому. Конечно, посеребрились их головы, стали они не единожды бабушками - так от этого никуда не денешься. И все-таки, несмотря ни на что, не стареют их души, не черствеют сердца. Придет время, им - женщинам военных лет - люди воздвигнут памятник за их беспримерный героизм и золотые руки, за беззаветную любовь, невыплаканные до сих пор материнские и вдовьи слезы.

"Ту" качнулся снова, его двигатели перешли на басовитую октаву. Дмитрюк, услышав характерный перестук выпускающихся колесных тележек шасси, впервые за все время пути придвинулся к иллюминатору. И тотчас же невольно вздрогнул. Точно таким же он увидел этот суровый край и тогда, в сорок втором.

...Война застала командира звена младшего лейтенанта Григория Дмитрюка на Дальнем Востоке. На первом его рапорте с просьбой отправить на фронт стояла дата - 22.VI.41-го. На последнем, через который - красным по белому - легло размашистое "Откомандировать в распоряжение..." - был зафиксирован декабрь. А все эти месяцы - напряженная учеба: тактика, воздушные "бои", стрельбы. Заставлять никого не приходилось. Все понимали: чтобы побеждать, надо быть сильней врага. Но вот наконец-то пришел декабрь и прощай Дальний Восток - земля, где родился и вырос.

1 мая 1942 года 145-й истребительный авиационный полк, в котором теперь служил Дмитрюк, завершив переучивание на "киттихауки" и "аэрокобры", перелетел на северный прифронтовой аэродром Шонгуй. Здесь, на заросших жиденьким леском каменистых сопках и топких болотах, все еще лежал снег. Не было снежного покрова лишь у самого моря, и оттого Григорию сверху показалось, что оно темно-свинцовое, мрачное, как бы оторочено черной траурной каймой. И вообще Север ему, коренному дальневосточнику, где сопок, болот и тем более воды тоже не занимать, не понравился. Во всяком случае, в тот первый день Дмитрюк никак на думал, что он потом через всю жизнь пронесет в своем сердце большую любовь и привязанность к этому мужественному краю.